Паоло Кондо - Тотти. Император Рима

Я взял одну плитку, сделал это, видимо, очень несмело, потому что оба хором воскликнули:

– Да бери, никто тебя не укусит!

И уверили меня, что чувства, которые я испытываю, для них не новость, с ними тоже такое было и что все будет нормально.

– Ты хорош, Франческо. Отец мне постоянно говорит, что у «Ромы» с тобой есть большое будущее. Тебе нужно просто оставаться спокойным, не пугаться этих старикашек.

И Джаннини обвел рукой салон, показывая на остальных игроков. Кто-то спал (да как вообще можно спать в полете?!), кто-то резался в карты, двое-трое шуршали газетами.

– В гостинице я тебя со всеми познакомлю, – пообещал в завершение капитан.

Я пробормотал что-то благодарное и впервые отважился на гримасу, которая отдаленно напоминала улыбку.

«Рома» Вуядина Бошкова, который клевал носом на первом ряду, была командой, уже давно неспособной расправить крылья: в таблице она шла десятой, далеко от лидирующей группы, во главе которой был «Милан» Фабио Капелло. В целом после скудетто и финала Кубка чемпионов в начале восьмидесятых «Рома» постепенно теряла уровень, сползая в середину таблицы, и это обстоятельство город терпел с трудом. Выезд в Брешию состоялся после вылета из Кубка УЕФА от дортмундской «Боруссии»; вылет же из Кубка Италии – в финале «Рома» потерпела поражение от «Торино» – был еще впереди.

Гостиница в Брешии оказалась шикарной, ну или мне так казалось. Мы прибыли туда ближе к вечеру. Для меня, к счастью, был приготовлен отдельный номер, потому что с нами не было одного игрока, Хесслера – именно он-то и получил травму. Фернандо Фаббри, администратор команды, вывесил в холле распорядок дня. Ужин был назначен на восемь часов, но я спустился уже в семь, чувствуя волнение и одновременно любопытство. Однако мое стеснение никуда не ушло, я каждую минуту находил для всего какие-то отговорки. Мобильник, например: у меня он был одной из последних моделей, и мне не хотелось, чтобы меня считали повернутым на этом. Я быстро позвонил родителям, чтобы сказать, что мы прилетели, все хорошо, но насчет завтрашнего дня я еще ничего не знаю. Завершил звонок почти вовремя, меня едва не засек Бошков (вспоминая это сейчас, никак не возьму в толк, что в этом могло быть плохого), который поджидал прихода основной части группы.

– ТЫ ХОРОШ, ФРАНЧЕСКО.

ОТЕЦ МНЕ ПОСТОЯННО ГОВОРИТ, ЧТО У «РОМЫ» С ТОБОЙ ЕСТЬ БОЛЬШОЕ БУДУЩЕЕ. ТЕБЕ НУЖНО ПРОСТО ОСТАВАТЬСЯ СПОКОЙНЫМ, НЕ ПУГАТЬСЯ ЭТИХ СТАРИКАШЕК.

– Я часто прихожу на матчи молодежки, Тотти, – сказал он, подойдя ко мне. – Ты слишком силен для нее, ты забил два мяча в том матче. Послушай меня: если ты забиваешь дважды в одном матче, то это знак того, что нужно переходить на другой уровень.

Большой урок в короткой фразе, типичной для славянского тренера: после каждой победы ты должен не почивать на лаврах, а поднимать ставки в игре.

Джаннини, как и обещал, представил меня команде, я постарался выдержать их взгляды; по крайней мере, не опустил глаза долу. Я набираюсь опыта? С учетом страха, который меня парализовал так, что я не мог даже сказать «спокойной ночи», я бы не стал это утверждать. В какой-то миг, пока другие играли в бильярд, Джаннини сделал мне знак, показав на часы, и мне не казалось правильным бросить «всем пока». Я шел спать, взволнованный одним обстоятельством: считая и пересчитывая игроков, я понял, что вместе со мной нас оказалось шестнадцать. Таким образом, хоть мне это официально никто не объявил, выходит, что завтра я буду на скамейке запасных.

На следующее утро после легкого завтрака в девять и обеда в 11.15 мы собрались на установку, которая меня, очевидно, не касалась. Объявив состав, Бошков подтвердил мои предположения, что я буду на скамейке под шестнадцатым номером. Стадион был заполнен, потому что «Брешия» падала в таблице все ниже, ей нужно было спасаться от вылета. Обстановка была враждебной, с трибун кричали всякое, но через полчаса все было кончено. Постарался Михайлович: сначала он навесил в центр штрафной и передачу замкнул Каниджа, а потом забил и сам, чудесно реализовав стандарт – 2:0. В составе «Брешии» играл настоящий топ-футболист – румын Георге Хаджи, но одного его было слишком мало для того, чтобы вернуть команду в колею. Второй тайм требовал от нас лишь контроля времени и строгих действий в обороне во избежание ненужного риска. На 83-й минуте Бошков заменил Джаннини на Сальсано, потом внезапно обернулся и сказал, чтобы я готовился. Я не сразу понял, к кому он обращался, подумал, что он говорит это Муцци, сидящему рядом, и вызывал его.

– Давай, шевелись, это он тебе, – улыбнулся Роберто.

Мне?! Сердце метнулось куда-то к горлу. Я вскочил, начал стягивать треники, но поскольку спешил, то не снял бутсы, из-за чего позорно завозился – пришлось сесть на землю и с трудом стягивать треники, не снимая бутс; балаган, в общем.

– Давай-давай, – подгонял меня Фаббри.

Бошков уже вышел из терпения от моей неуклюжести.

– Что, Тотти, не хочешь дебютировать? – загремел он.

За миг до того, как он передумал, я был полностью готов. Вышел вместо Риццителли на 87-й минуте. Успел получить мяч и увести его к угловому флажку, чтобы потянуть драгоценные для команды секунды. Арбитр Боджи дал финальный свисток, и я смутно осознал, что мой дебют в Серии А состоялся. Впервые за эти выходные я почувствовал себя счастливым.

– Поздравляю, пацан, с тебя угощение в Тригории, не забудь, – кричали мне в раздевалке и ерошили волосы. Победа придала всем радостного настроения, и мой дебют вызывал только похвалы. Осознание сделанного важного шага вперед придало мне смелости – на обратном пути я съел две шоколадки и пакетик орешков. Я чувствовал, что я их заслужил. Дома меня ждал праздник, собралась половина всех родственников; о своем приходе предварительно уведомили немногие из них, но все прошло замечательно. На следующий день я принес в Тригорию всякую выпечку (попробовал бы не принести!).

– Франческо, теперь будешь дважды в неделю тренироваться с главной командой, помимо работы с молодежкой, – дал мне новые указания Фаббри. – Я тебе буду сообщать когда.

Из Тригории я уехал совершенно счастливым.

В следующее воскресенье меня вызвали на матч «Рома» – «Фиорентина», но на поле я так и не появился. Затем был выезд в Анкону – там мне дали три минуты, я вышел вместо Муцци при счете 1:1 (то есть когда исход встречи был еще не решен). После этой игры до конца чемпионата я оказался в заявке лишь однажды – в запасе, когда мы играли с «Торино», но важнее были тренировки с главной командой, поскольку там я научился большему, чем за целый сезон в составе юниоров. Я все еще чрезмерно почтителен, и та доля смущения, которая осталась во мне, вынуждает меня переодеваться в раздевалке молодежки в одиночестве – впрочем, еще и потому, что в раздевалке главной команды не было свободных шкафчиков, и мне не хотелось никого стеснять. Наконец – не смейтесь! – меня очень смущало принятие душа вместе с ними . Даже не так: я просто не мог этого делать.