Паоло Кондо - Тотти. Император Рима

Наш замечательный дебют после многих вопросов (главным образом извне), которые касались нашего действительного состояния, конечно, позволил нам немного расслабиться. Липпи дал нам один выходной, но мои к тому времени еще не приехали, и я остался в гостинице играть в карты с Гаттузо, не зная, что в следующем матче уйду с поля, уступив место именно ему. На чемпионатах мира время течет быстро, два дня тренировок – и уже канун следующего матча. На этот раз наш самолет держал курс на юг (Кайзерслаутерн расположен недалеко от границы с Францией), и мы были намного более спокойны. Видимо, даже слишком спокойны, потому что после хорошей новости о победе Ганы над Чехией в дневном матче появилось чувство, что группу мы почти прошли. Это была ключевая ошибка: американцы устроили нам избиение на протяжении всего матча – они и бегали быстрее, и физически были крепче. Каким-то образом нам удалось забить после того, как Джилардино отлично подправил мяч в нижний угол, но касание Дзаккардо, срезавшего мяч в свои ворота, тут же сравняло счет. А минуту спустя с Де Росси случился кошмар.

Я обожаю Даниэле. Его любовь к «Роме» абсолютна, преувеличенна, почти шизофренична: это был тот фундамент, на котором мы начали понимать друг друга с первой минуты его прибытия в Тригорию. Но со временем наши отношения распространились и за пределы поля, и сегодня мне очень приятно видеть его спокойным и счастливым после многих лет жизненных передряг. Даниэль, как и я, всю свою карьеру провел в «Роме», но, чтобы это сделать, ему пришлось говорить «нет» намного чаще, чем мне, потому что, разумеется, европейские топ-клубы не спрашивали, хочет ли он остаться здесь навсегда, и серьезные предложения поступали каждый год. Думаю, что он молча терпел постепенное старение своего прозвища, «Будущий Капитан», но, если вы пересмотрите кадры моего прощания, вы увидите на его лице потрясенное опустошение, знак искренней любви. И сегодня самое большое недоумение я испытываю в тех случаях, когда фанаты в гостинице или аэропорту называют меня капитаном в его присутствии. Я больше не капитан. Теперь капитан – он, и я не мог бы оставить повязку на более достойной руке, чем рука Даниэле.

В тот вечер в Кайзерслаутерне в середине первого тайма при счете 1:1 он в единоборстве в воздухе ударил локтем американца Макбрайда, прямо на глазах у арбитра. Неизбежная красная карточка. Он, жестикулируя, пытался объяснить, что использовал руки для того, чтобы выпрыгнуть. Мы, как и положено, тут же подбежали, но никто из нас толком не видел, что произошло, поэтому мы верили ему: он доказывал арбитру с торопливостью и отчаянием того, кто оставляет свою команду вдесятером в матче чемпионата мира:

– Я ничего не сделал, я даже не дотронулся до него!

Даниэле покинул поле совершенно убитым, охватив голову руками, и мы начали судорожно перестраиваться. Я оттянулся в центр и сразу же начал в окружении троих американцев «отстирывать» мячи для Пирло, который, в свою очередь, выводил Тони на ворота, и жаль, что удары Луки уходили в молоко, потому что возможностей забить было достаточно. Но я осознавал, что схема, даже переработанная таким образом, выдержит недолго. И действительно, семью минутами спустя Липпи убрал меня с поля, выпустив Гаттузо. Возразить было нечего. Это был матч, в котором нам повезло только потому, что американцы были очень наивны: на 45-й минуте Пабло Мастроени своим подкатом, который напугал всех нас, позволил арбитру уравнять составы. А в начале второго тайма Поуп, уже висевший на карточке, совершил сумасшедший фол и оставил свою команду вдевятером. Для нас это было большой удачей, потому что именно мы не могли собраться и рисковали проиграть. Если бы нам противостояла опытная сборная, она разорвала бы нас на клочки.

В раздевалке Липпи был очень зол на Де Росси, я понял это из того, что он не упомянул его ни разу. Даниэле весь осунулся, опустил голову. В недавнем товарищеском матче против Швейцарии он наступил на соперника, лежащего на земле, и Мистер десять минут устраивал ему головомойку, говоря о необходимости избегать таких глупостей (вот что стало причиной агрессии швейцарцев, которую я тогда сразу не понял). Липпи считал, что арбитр в том случае видел все, но удержался от удаления, чтобы не портить Даниэле чемпионат мира, и было просто невероятно, что Де Росси вновь наступил на те же грабли. В любом случае он и сам ему ничего не сказал, и нам сделал знак, чтобы мы оставили его один на один с адреналиновым похмельем. Два коротких замечания по игре, упоминание о том, что к матчу с Чехией мы все же подошли, имея два приемлемых результата для выхода в плей-офф, – и собрание закончилось. Мы уже собрались выходить, когда Даниэле поднялся и, все еще глядя в пол, громко сказал то, что и должен был сказать:

– Ребята, простите. Серьезно, простите все. Я сделал хрень, которая могла стоить нам дорого. Это непозволительно, простите еще раз.

И вышел первым.

Помимо поступка, который плох сам по себе, всех уязвило несоответствие того, что на поле Даниэле кричал, что он ничего не делал, и той печальной правды, что обнаружилась на видео. Удар локтем был, еще как был, такой, что в последующие дни, когда душевная рана начала затягиваться, два-три храбреца не удержались от шуток над Де Росси («Разорвал ему щеку, а что было бы, если бы на самом деле ударил?»), и он неохотно, но улыбался. Однако улыбки исчезли, когда огласили вердикт: четыре матча дисквалификации. Турнир для него был практически закончен; он мог сыграть только в финале, а в то время так далеко никто не заглядывал. Даниэле был в таком отчаянии, что думал о немедленном возвращении домой, в тот же день, и это были минуты, когда настала пора вмешаться мне, потому что в «Роме» я был его капитаном и самым верным другом. Я успокоил его, сказал, что та замочная скважина, через которую виден финал сегодня, со временем расширится, взывал к его настрою, который он потерял, не предполагая, сколько еще раз в последующие годы мне придется подыскивать доводы. То же самое случится в дерби с Маури, потом с Лападулой в Генуе в конце 2017-го, и каждый раз Даниэле будет повторять, как робот:

ВСЕХ УЯЗВИЛО НЕСООТВЕТСТВИЕ ТОГО, ЧТО НА ПОЛЕ ДАНИЭЛЕ КРИЧАЛ, ЧТО ОН НИЧЕГО НЕ ДЕЛАЛ, И ТОЙ ПЕЧАЛЬНОЙ ПРАВДЫ, ЧТО ОБНАРУЖИЛАСЬ НА ВИДЕО.

– Я ничего не помню, в какой-то миг на глаза падает пелена, и я делаю что-то совершенно беспричинно.

И по его лицу будет разливаться сожаление, все более безутешное: к сопернику, которого он ударил, к партнерам, которых оставил вдесятером, к самому себе, живущему так, как будто его прокляли. На поле сегодня направлены тысячи телекамер, скрыть что-либо невозможно, и когда ошибаешься – расплата неизбежна. Ты понимаешь, что кое-что делать нельзя, но эти проблески разума ничего не дают.