Паоло Кондо - Тотти. Император Рима

– «Рома» официально объявила о назначении Клаудио Раньери, – сообщали новости. – Тренер родом из Тестаччо, он подписал контракт на два сезона.

Некоторое время я просидел с открытым ртом, а затем начал ломать себе голову: зачем тогда меня спрашивали?

Я позвонил Бруно Конти, но, прежде чем я открыл рот, он меня осадил:

– Вы, игроки, с ума посходили. Газет не читаете? У нас нет ни евро, клуб выставлен на продажу, а вы выбираете титулованного тренера, который захочет делать крупные приобретения на рынке… Раньери не попросил никого, и, значит, он для нас сейчас – лучший выбор.

Я ничего против не имел, но зачем тогда нас приглашали?

– Затем, – разъяснил он, – что клуб сейчас в такой ситуации, что от всех требуется проявление ответственности. Нам нужна ваша вовлеченность, вы – основополагающие игроки. Мы думали, что вы это понимаете. Нас едва удар не хватил, когда вы назвали Манчини…

Продолжать было бессмысленно, поэтому я завершил разговор, сказав, что Бруно прав. И сегодня я снова смеюсь, когда вспоминаю кое-какие заявления после ухода Спаллетти о том, что мы якобы поехали в аэропорт встречать Раньери… Ага, конечно. Раздевалка была так воодушевлена его возможным приездом, что несколькими часами ранее называла другое имя.

Сейчас, по прошествии времени (но на самом деле я уже в конце того сезона думал, что так и случится), мне приятно открыто признаться Раньери в том, что, работая с ним, я получил замечательный опыт, и если бы не Клаудио, то мне бы чего-то не хватало. Прежде всего Раньери – очень порядочный человек. Свойство, которое в этом обезумевшем мире уже становится недостатком, но это сильное качество, потому что оно «заставляет» других порядочных людей в раздевалке – а в те годы в «Роме» их было немало – отдавать всего себя ради помощи тренеру. К тому же он римлянин, и это было еще одним джокером, который мог сыграть на руку: он на лету подхватывал шутки, шутил и сам, поддерживал правильную дистанцию, но в ироничной атмосфере чувствовал себя свободно – а когда он приехал, это было действительно необходимо, потому что команде было трудно начинать все сначала. Мы выиграли два-три матча, потом снова забуксовали, а я опять повредил колено, прооперированное в прошлом году. Это случилось в матче с «Наполи» (два гола моему другу Моргану Де Санктису, второй – отличный, в дальний угол), я выбыл на месяц, а когда вернулся, то мы уже были в четырнадцати очках позади «Интера» Моуринью, и, само собой, между нами и ними была еще прорва команд. Однако перед тем, как к нам вернулась паранойя зоны вылета, нам удалось перезапустить мотор, и на этот раз всерьез.

Это был неудачный чемпионат для меня: я то оказывался в составе, то выпадал из него, потому что у меня постоянно были травмы. Но Вучинич уже был звездой, ему помогал Жулио Баптиста, и главное, что в январе из «Баварии» на правах аренды приехал Тони, ценнейший довесок. С Лукой нас связывал опыт чемпионата мира. Я звал его «Верблюдище» за его рост и обожал его как человека: у него замечательный характер и он, как и я, не хныкал напоказ. Его голевое чутье обеспечивало победы, это понятно, но еще и позволяло мне чувствовать себя полезным, даже когда я мучился позади него. Достаточно было отпасовать вперед, чтобы передохнуть минутку: он умел обращаться с мячом и был достаточно хитрым, чтобы оставить опекуна в дураках. Я его определял как «защитника в атаке», потому что он мог использовать для получения преимущества все приемчики, свойственные стопперу. Тони стал одной из ключевых фигур нашего возрождения, достаточно вспомнить, как он забил «Интеру» (2:1) – этот гол за семь туров до конца подтянул нас к миланцам на расстояние одного очка. Обогнали мы их в 33-м туре, когда обыграли «Аталанту», а они сыграли вничью во Флоренции. Ответ последовал в 35-м туре, когда мы жутко проиграли дома «Сампе», но об этом я уже рассказывал в главе о Кассано, и не заставляйте меня снова страдать. Между этими двумя матчами состоялось самое противоречивое дерби из всех, в которых я играл, и «Лацио» тут почти ни при чем. На этом стоит остановиться подробнее.

В тот вечер, 18 апреля 2010 года, «Рома» вышла на поле свежеиспеченным лидером таблицы, «Лацио» расположился около зоны вылета. Между нами было 31 очко – пропасть, в которой каждый, кто знаком с мистикой дерби, увидел бы приготовленную ловушку. Она не замедлила проявить себя: Рокки забил в начале матча, а дальше все было как в тумане. Ужаснейший первый тайм, нас надо было менять всех. Но это фигура речи, а в раздевалке нас ждала реальность. Возможно, самая удивительная из тех, с которыми я когда-либо сталкивался в перерывах.

– Меняем Франческо и Даниэле.

Голос Раньери – негромкий, но очень резкий – обладает свойством прекращать разговоры. Невероятное впечатление: в перерыве в раздевалке обычно шумно – кто-то радуется, если есть повод, кто-то злится на партнеров, кто-то молится, потому что получил удар и чувствует боль, кто-то бежит в туалет, потому что приспичило, и, если тренеру есть что сказать, он ждет, когда снизится уровень адреналина. В тот раз Мистер сразу объявил о заменах, и это погрузило раздевалку в ледяное молчание. Я чувствовал, что все смотрят на нас: с игры снимают двоих римлян, тех, кто больше других стремится выиграть дерби. Раньери пошел на невиданный риск. Мы вдвоем не дрогнули ни мускулом, парализованные сначала удивлением, затем огорчением. Думаю, что секунд на десять жизнь в раздевалке замерла, все застыли, как статуи, такие сцены можно наблюдать в кино, в фантастических фильмах. Но спустя немного – видя, что с нашей стороны нет никакой реакции, – жизнь возобновилась, ребята начали стягивать пропитанные потом футболки, чтобы надеть чистые, те, у кого были повязки, начали их перебинтовывать, кто-то пил воду. Мы с Даниэле, внезапно ставшие инородными телами, сидели, прислонившись к стене, бессильно наблюдая за тем, что происходит на сцене. Мы пошли в душ, когда все уже выбежали на поле, и наконец-то наши языки развязались: мы возмущенно заключили, что Раньери сошел с ума, потому что если он не перевернет ход матча, то к нему навеки приклеится ярлык дурака, который в римском дерби заменил Тотти и Де Росси. Мы были в бешенстве, отрицать это бессмысленно, в таком, что оба не хотели возвращаться на скамейку и смотреть за игрой. Мы переодевались очень медленно, как будто хотели обеспечить себе алиби. Через некоторое время в пользу «Лацио» назначили пенальти, который мог бы поставить точку в игре, но Жулио Сержио взял удар Флоккари; спустя еще немного пенальти били уже мы, и Вучинич забил, 1:1. Это было еще не все, только полдела. На кону был скудетто, и в конце концов мы с Де Росси выбежали к полю, чтобы увидеть блестящий гол Вучинича со штрафного и чтобы присутствовать при успехе Раньери, не показывая, что мы обижены.