Ким Филби - Неизвестный Филби

Фото из открытых источников

Руфина Пухова-Филби с книгами Кима, про которые он говорил: «Библиотека — это самое ценное, что я могу тебе оставить». И Руфина Ивановна бережно хранит это наследие советского разведчика Филби.

Фото из архива Руфины Пуховой-Филби

Рабочий кабинет Кима Филби в московской квартире — острове тишины и покоя на шестом этаже. Рассказывает Руфина Ивановна: «Хотя мы много путешествовали, по-настоящему Ким был счастлив только дома, и, когда я заговаривала о новой поездке, у него заметно портилось настроение. Будь на то его воля, он никогда не покидал бы своей квартиры, которую и называл “наш остров”».

Фото из архива Руфины Пуховой-Филби

Московская квартира Кима Филби — гостиная, где можно было спокойно отдохнуть, посмотреть по телевизору любимый им хоккей с шайбой, просто побеседовать с супругой Руфиной. Справа под книжными полками — радиола. Рассказывает Руфина Ивановна: «Кроме новостей Ким слушал и другие программы Би-би-си — политические, спортивные, музыкальные. Не отходил от приемника, когда транслировался крикет или футбол. Еще с молодых лет он болел за английскую футбольную команду “Арсенал” и остался верен своей привязанности».

Фото из архива Руфины Пуховой-Филби

Руфина Пухова-Филби в гостиной. Справа от нее — любимое кресло Кима «с ушками», которое досталось ему по завещанию друга Гая Бёрджесса. В нем он любил читать, покуривая сигареты и лакомясь шоколадными конфетами.

Фото из архива Руфины Пуховой-Филби

Руфина Пухова-Филби на презентации портрета выдающегося разведчика и заботливого мужа, кисти Александра Шилова. Москва, Галерея Александра Шилова, 2017 год.

Фото из архива Руфины Пуховой-Филби

Ким Филби и Джордж Блейк, встреча двух советских разведчиков, СССР, 1970-е годы. Они не знали друг друга, когда жили в Англии и работали на отечественную разведку, но познакомились уже в Москве и крепко подружились. Филби был благодарен Блейку, поскольку именно его жена Ида познакомила Кима с его будущей супругой Руфиной.

Фото из архива Руфины Пуховой-Филби

Михаил Богданов, полковник СВР в отставке, исполнительный директор Фонда памяти Кима Филби. Он — ученик знаменитого советского разведчика и один из немногих, кто посещал Школу Филби. Михаил Богданов перевел на русский язык «Неоконченные мемуары» Кима Филби и другие его работы, является автором многочисленных статей и выступлений о наставнике, которого знал на протяжении многих лет и который немало сделал для становления его как разведчика.

Фото из открытых источников

Награды Кима Филби за службу в советской разведке. Фото с выставки «Ким Филби в разведке и в жизни» в Доме Российского исторического общества, организованной совместно с Музеем современной истории России, при поддержке Фонда «История Отечества», октябрь 2017 г.

Руфина Пухова-Филби на открытии мемориальной доски Киму Филби на здании Пресс-бюро СВР, Москва, 2010 год.

В торжественной церемонии открытия мемориальной доски приняли участие директор СВР России Михаил Фрадков, вице-премьер Сергей Иванов, ветераны Службы внешней разведки.

Фото из открытых источников

Так уж сложилось по жизни, что в статусе одного из немногих россиян, лично знавших Кима Филби, мне на протяжении последних десятилетий по просьбам журналистов и слушателей лекций многократно приходилось отвечать на вопросы, затрагивающие самые деликатные уголки его личности. Рискуя каждый раз оказаться в роли такого вот интерпретатора, все же пытался объяснять его мотивы и поведение. Ниже предлагаю вниманию читателя подборку ответов из интервью, которые давал различным изданиям, отечественным и зарубежным, в период с 2012 по 2020 год.

— Расскажите, пожалуйста, в какой мере Ким Филби владел различными научно-техническими знаниями, которые могли бы ему пригодиться для более эффективной разведывательной работы?

— В рамках разведки давно существует специализация. Уже в то время существовал подбор специалистов по различным направлениям — политическая разведка, внешняя контрразведка, научно-техническая разведка. Для последней как раз и набирают людей, имеющих, как минимум, базовое высшее техническое образование. Например, насколько мне известно, легендарные разведчики-атомщики в большинстве своем заканчивали технические вузы, потом они дополнительно изучали свою более узкую, например, ядерную тематику. А вот филологу было бы, вероятно, нереально освоить эту тему на профессиональном уровне.

Что касается Филби, как и других членов Кембриджской пятерки, они были задействованы в основном в политических аспектах разведдеятельности. В тех отделах, где работал Филби, вряд ли можно было добыть сами чертежи атомных реакторов или секретные формулы. Скорее всего, там были важные документы, оценивающие мощь атомного оружия, варианты его применения и т. д. Конечно, Филби, не будучи специалистом, мог вынести и какой-то малозначащий документ. Но опыт и чутье разведчика ему подсказывало: если тот или иной документ прошел через определенные экспертные инстанции, то даже без знания технических деталей было понятно, что это — не пустышка, а ценная информация.

Кстати, все члены Кембриджской пятерки получили гуманитарное образование. Но тот же Энтони Блант, например, выдвигал технически новаторские идеи в области ведения наружного наблюдения, которыми, как говорят, в британской контрразведке пользовались долгие годы. А в то же время Джон Кернкросс, наоборот, от технических вопросов настолько дистанцировался, что даже автомобиль не научился водить как следует, и был беспомощен во многих бытовых вопросах.