Мик Уолл - Жизнь и смерть Джими Хендрикса [Биография самого эксцентричного рок-гитариста от легендарного Мика Уолла] [litres]

И эти записи были сделаны на том, что сейчас считается доисторическим оборудованием. Никакого автотюна или компьютеров, чтобы микшировать и балансировать звук, просто крутые чуваки творят музыку в реальном времени. Тем не менее когда вы добрались до Electric Ladyland , технологии стали почти такой же значимой частью, как и музыка.

– Это звуковая картина, и это то, что я считаю своим вкладом: звуковое приключение в страну разума Джими. Мне была дана свобода действий. Очень редко он говорил нет тому, что мы придумывали. Я иногда говорил нет тому, что он делал, потому что либо это было просто невозможно в то время, либо я интуитивно не соглашался с ним. Мы все время говорили о звуке, и он дал мне свободу создавать все, что я могу. Просто используй все возможности, посмотрим, что получится. И довольно часто ничего не получалось. Но когда ему дали свободу создавать звуки настолько дикие, насколько это вообще можно себе представить, это было чудесно. Как и работать с ним бок о бок, особенно над Electric Ladyland , потому что мы вместе занимались микшированием. Делали это в четыре руки.

Вы буквально работали вместе, бок о бок за пультом?

– Конечно. Вы должны помнить, что не было автоматики. Все делалось руками! Я называю их «микшерными выступлениями». Мы репетировали их так, как будто это был живой спектакль. Например, 1983… (A Merman I Should Turn to Be) – это лишь один прямолинейный микс. Ни остановки, ни редактирования. (В течение тринадцати с половиной минут.)

И все же это звучит совершенно футуристично даже спустя столько лет…

– Да. Он не мыслил ограниченно, он думал за пределами разума, заглядывал в космос.

Сколько записей было сделано, когда Джими был под ЛСД?

– Ну, я уверен, что это имело довольно большое влияние, но, к счастью для меня, я помню – и я помню это довольно ясно – наркотики играли небольшую роль в студии, насколько я мог судить. Я имею в виду, курил ли он траву? Конечно. Чтобы расслабиться и поднять настроение? Да. Тяжелые наркотики – не знаю. Я никогда не замечал ничего такого ни во время процесса, ни во время сеансов. Но дело было в том, что ему приходилось возвращаться в туры. В 1968-м у нас была неделя сессий в Нью-Йорке, а он должен был отправиться в тур и выступить. Это все тормозило. А потом он возвращался, и мы снова принимались за дело. Вот почему он так любил выступать в The Scene, который находился всего в двух кварталах от студии звукозаписи. Он джемовал там, а потом приводил музыкантов в студию.

Как ты относился к этой ситуации? Это помогало или мешало?

– Думаю, нужно посмотреть немного глубже и проникнуть в сознание Джими. Я смотрю на это с точки зрения того, кем был этот парень, который оказался не только великим гением, с которым мне посчастливилось работать, но и с точки зрения, что я знаю о нем сейчас, и понимая, что он пытался сделать в те дни.

Он был очень организованный, несмотря на внешнюю оболочку вычурного образа жизни и всего остального. У него были записи обо всем, что он хотел сделать. Он планировал все заранее, еще до начала сессии. До такой степени, что то, что могло показаться результатом случайного джема, на самом деле было невероятно хорошо продумано. Voodoo Child тому пример. Он ходил в клуб и джемовал три или четыре часа, пытаясь найти подходящих парней для записи, потому что знал, чего хочет.

Он хотел сделать джем, который бы отражал определенные чувства, и когда он находил подходящих музыкантов, он им говорил: «Ладно, давайте, ребята, идем на студию». И уводил их из клуба в полночь. Там все работало с семи часов, все микрофоны подключены и все было готово к его приходу. Я знал, что скоро придет Джими. Он уже решил, кого возьмет с собой, и шел по Восьмой авеню с двадцатью парнями. Это было что-то. Это зрелище могло остановить движение, понимаешь? И он входил на студию, полностью осознавая, что будет дальше, включал гитару, Джек Кэсэди на басу и Стив Уинвуд, и через два дубля мы получили его – Voodoo Child . Поскольку Джими сделал свою домашнюю работу, он спланировал и убедился, что все это будет происходить как джем, но организованный джем. Значит, он знал, что ищет.

На записи это звучит так, как будто вы устраиваете вечеринку в студии.

– Да, но это не совсем так. Я думаю, что Джими был очень проницательным человеком… Я не буду говорить «бизнесмен». Но я бы сказал, что, когда дело касается его дела, это его дело, понимаешь, что я имею в виду?.. Так вот, когда дело доходило до организации чего-то для сессии, да, он экспериментировал и иногда совершал ошибки или, скорее, просчеты в том, был ли музыкант достаточно хорош, но он не мог знать наверняка, пока не оказывался с ним в студии. Но по большей части, если это был кто-то вроде Стива Уинвуда, Джими знал, что получится что-то действительно стоящее, и мы очень быстро все записывали.

Другое дело, когда у Джими был свой собственный трек, который он пытался довести до ума и работал над ним в студии. Я имею в виду не джем-сессии, а вещи, специфичные и сложные для аранжировки, которые он пытался разобрать. Он делал дубль за дублем, пытаясь достичь идеала и именно так, как он себе представлял – ритмически и главную партию, а затем еще одну главную партию, и еще одну главную партию. Потому что в тот момент (с Electric Ladyland ) у нас было шестнадцать дорожек, и это было благословением и проклятием одновременно.

Шестнадцать дорожек были тогда новшеством. Было ли использование таких современных технологий важной частью того, что Хендрикс пытался достичь?

– Конечно. Но дело было даже не в этом. Это стало сценой. Это было похоже на концертную сцену в студии. В том смысле, что мы с Джими были на сцене и работали. Как только мы собрали все дорожки и наложили их, и все было готово к микшированию, это становилось нашей концертной сценой. Как я уже говорил, это были микшерные выступления. Это было что-то, что мы должны были разобрать и запомнить ходы. Не только движения с физической точки зрения, но и то, куда пойдут фейдеры, что будет происходить с эквалайзером, реверберацией, панорамированием и всем остальным.

Это было бы почти как пьеса в пьесе. Мы все разбирали. Ладно, ты будешь на той стороне пульта. Я буду на этой. Ты сделаешь это, ты позаботишься о вокальных партиях, Джими. Я позабочусь обо всех гитарах и барабанах. И тогда в какой-то момент нам приходилось меняться местами. И мы словно ставили хореографию и иногда падали и врезались друг в друга, тогда мы начинали смеяться, а запись все шла, и мы пытались ее выключить. Это было очень весело. Но так оно и было.

Как ты и Experience Hendrix LLC нашли весь этот «новый» материал?

– Любой проект, связанный с Джими Хендриксом, – это плод любви в прямом смысле этого слова. Начиная с 1993 года, когда мы получили все права, Джейни, я и Джон пытались дать публике лучшее из того, что мы можем предложить, и выпускали только самое лучшее. Это мантра: только самое лучшее качество. И только то, что, как мы чувствуем, заставит наследие Джими сиять. Если мы работаем над проектом, то берем пару записей и скажем: «Эй, давайте перенесем это (в цифровой файл) и уберем». Мы все собираем, в том смысле, что это будет хороший трек для чего-то в будущем.