Дмитрий Спирин - Тупой панк-рок для интеллектуалов [litres]

В любом случае в 1998-м мы были единственные, кто так высоко залез. Тусовки рядом не было, и мы принимали удары этих уродов в одно рыло.

Несмотря на «Максидром», еще одну песню на радио (летом пошел «Выходной»), ее мы записали раньше, чем весь новый альбом, рецензии в нормальных и попсовых журналах, ТВ эфиры и тому подобное, ситуация с концертами не становилась лучше.

Гастролей не было вообще, да и в Москве мы все чаще и чаще стали напарываться на полупустые залы. Клубы по-прежнему не хотели давать «хорошие» дни, а на плохие не желали делать рекламу. Все было как всегда. Как два, три, четыре года назад.

Как и прежде, мы не зарабатывали на жизнь музыкой, группой. Леха ездил с «Ногу свело!» (он также знал их с детства, мир тесен) на гастроли сценическим техником, Голант работал в магазине музыкальных инструментов. Я только недавно уволился из «Филей» и пробовался в одной ТВ-программе, о которой расскажу ниже. Время от времени сидел с ребенком известной журналистки Насти Рахлиной, сыном от покойного барда Александра Башлачева, Егором. Костян нигде не работал, его кормила мать.

Как-то после одного из концертов журналист Алексей Певчев познакомил нас со своим приятелем, андеграундным музыкантом Найком Борзовым. Найк – человек с панк-корнями. В начале 1990-х все Давыдково сидело на записях его первой группы «Инфекция». Группа играла условный панк, но с большим чувством юмора. Найк записал и выпустил несколько альбомов этой своей группы, на которых записывалось огромное количество разных музыкантов, среди которых были Макс Шарик из Apple Core, Архип и другие. В начале 1990-х Найк ушел в армию (как раз в этот период мы искали его позвать к себе на вокал), вернувшись, не стал мутить «Инфекцию» заново и записал несколько пластинок под именем Найк Борзов. Музыка Найка была чем-то средним между софт-роком и новой волной, он с небольшим успехом выступал по клубам. Альбомы его (три или четыре) шли тоже не ахти. Найк дико прикололся от нашего сета и предложил попробовать сделать совместную запись под названием «“Тараканы!” и Борзов». Мне эта идея также показалась симпатичной («Инфекция» были крутой группой), и мы несколько раз встречались с Найком, обсуждая возможный проект. По его предложению альбом должен был выглядеть так: половина вещей – старые песни «Инфекции» и неизданные новые найковские вещи (среди них была даже «Художник», будущий хит Борзова), вторая половина – каверы советских песен 1960-х, практически то самое, чем занялись через несколько лет «Приключения Электроников». Мы оба загорелись идеей, Найк скомпилировал на кассету все те вещи, которые он планировал предложить в проект, написал несколько новых, а также сочинил замороченный пресс-релиз, проникший в СМИ. В некоторых журналах и газетах появились сообщения о проекте, тогда как самого проекта еще не было и в помине.

К сожалению, я получил активное сопротивление внутри «Тараканов!» в отношении этой идеи. Пацанам она не казалась привлекательной, старые вещи «Инфекции» виделись им «говнопанком» (чем они в некоторой степени и являлись), желания делать песни 1960-х также ни у кого особенно не возникло.

Парни не нашли ничего прикольного в том, чтобы делать совместную пластинку с «каким-то» Найком Борзовым.

Ровно через год «какой-то» Найк Борзов запустил на радио свою новую песню «Три слова».

Еще через несколько месяцев стало ясно, что страна получила новую звезду, парня, сидевшего в подполье чуть ли не 15 лет. Парня, с которым «Тараканы!» чуть не записали совместную пластинку.

Летом 1998-го мы по-прежнему старались заряжаться во все места, в которые только было возможно. Концертов было немного, однако в августе мы получили первую возможность поставить наконец-то хоть какие то визы в свои новенькие загранпаспорта. «Фили» мутили выездной фестиваль «Учитесь плавать» в Эстонии, на Балтийском море. В мае 1997-го мы (еще как «Четыре таракана») уже выезжали в подобную поездку. Тогда вместе с IFK, «Швах» и еще кем-то мы были в Сочи. Теперь фестиваль должен был пройти в местечке Пярну под Таллином.

В компании «Ва-Банка» и «Текилы», а также некоторого количества молодежи, купившей путевки на фест, мы отправились в Эстонию. Без копейки лавандоса («Фили» не платили нам ни гонорара, ни суточных, своих денег у нас не было) мы протусовали в Пярну около недели, дав пару концертов. Едой и бухашкой нас подогревали экспансивные телки из туристок, а также симпатизировавшие нам богатые друзья-приятели «ва-банковцев». Костян, несмотря на многократные напоминания, так и не смог оформить себе паспорт к сроку, поэтому в Эстонию был взят Леха Сахаров из «Ульев». С Лехой мы отрепетировали полтора десятка наших вещей по дороге в купе, также было решено играть пару ульевских песен, которые мы хорошо знали.

Поездка не заладилась с первого же дня. По приезде в Пярну «Тараканы!» и небольшая туса туристов были поселены в коттеджи, отстоявшие на пару километров от места расположения основной группы.

Мы мигом упились, и ночью произошел кошмарный кровавый файт с участием меня и некоего быка, случайно купившего путевку на фестиваль экстремальной музыки.

Быку показалось, что нежности моей дамы могут теоретически распространиться и на него тоже, и в один момент мы с ней вдруг осознали весьма неприятную вещь: около нас, любезничающих, вдруг нарисовалась абсолютно голая гора мышц с хуем по колено. Ебальник «спортсмена» не выражал ничего хорошего, девушке пришлось отправиться в наш номер и запереть дверь. Бык рванул за ней, я за быком. Углядев во мне досадное препятствие, чел попытался сунуть с ноги, но не удержался и ебнулся. Начался файт с применением дубовой эстонской мебели, разбиванием окон, охуячиванием друг друга ножками от добротных столов и прочим. Драка шла около часа с криками и руганью, однако никто из спящих в корпусе туристов и музыкантов так и не проснулся (?). Голые, в кровище, мы гоняли друг за другом по всему дому и приусадебному участку. При этом бык то и дело норовил все-таки проникнуть в мою комнату с целью наладить девицу. Уже утром он куда-то подевался, я ушел спать. Приехавшее за нами днем начальство констатировало массовые разрушения холла и моего номера. В холле не осталось ни одного целого стула или стола, богатый бар был разбит и валялся на полу. В моем номере больше не было окна, кровати и стола. Все было в крови.

Быка быстро отселили в отдаленный домик (но не депортировали, на чем я настаивал). Он так и протусовал там один.

Концерты в Пярну проходили на свежем воздухе, прямо на территории турбазы, где все жили. Несмотря на полное отсутствие денег, мы все-таки неплохо проводили время.

Вернувшись в Москву, группа продолжила запись очередной пластинки.