Сол Слэш Хадсон - Slash. Демоны рок-н-ролла в моей голове [litres]

Видя, что потенциальные катастрофы слишком нервируют Иззи, мы, по-хорошему, могли бы последовать его примеру. У нас было так много поклонников, которые жаждали увидеть наше выступление, и я не видел причин, по которым мы должны позволить подобному дерьму пустить все под откос, не говоря уже о том, чтобы подвергать людей опасности. Я предан своему делу и одержим им, так что меня это тоже не устраивало.

Иззи отыграл концерты, и я несколько раз пытался уговорить его не уходить, но в то же время мне не в чем было его винить.

– Ну, парень, я знаю, что бывало непросто, но я думаю, что мы сможем это изменить, – помню, сказал я ему. – Концерты по-настоящему крутые, чувак. Зрители замечательные, мы собираем стадионы…

– Я все это знаю, – ответил он. – Но, старик, я так не могу… Я так больше не могу.

Его взгляд в этот момент говорил все.

Иззи разослал всем заявление, и на следующий день Алан вылетел на встречу с ним. Он встал на сторону Иззи, вернулся к нам и сказал, что Иззи не собирается пересматривать свое решение. Не думаю, что Иззи вообще обсуждал свой уход с Акселем.

Как только дело было решено, как только стало ясно, что второй из пяти основателей Guns N’ Roses ушел из группы, мы закончили турне по Европе. Последнее выступление Иззи состоялось перед 72 тысячами зрителей на стадионе «Уэмбли» в Лондоне, и билеты на этот концерт раскупили быстрее, чем на выступление любого другого артиста за всю историю площадки. Правда, стоит отметить, что, насколько я помню, после заявления Иззи об уходе ни один из оставшихся концертов в Европе не начался с опозданием.

После «Уэмбли» мы вернулись в Лос-Анджелес и сняли клип на песню Don’t Cry , в котором на Диззи Риде футболка с надписью: «Где Иззи?». Затем мы сделали перерыв, хотя я в перерыве был занят поисками нового гитариста, чтобы мы могли вернуться на дорогу. Это было настоящим испытанием, как и поиск нового барабанщика. Аксель был убежден, что мы должны нанять Дэйва Наварро, что я вообще не считал хорошей идеей. Думаю, это был вопрос стиля: тот, кто собирался занять место Иззи, должен играть как Иззи, быть опытным ритм-гитаристом, придавая музыке уникальную тонкую текстуру. Дэйв Наварро – потрясающий гитарист, но он бы лучше подошел на мое место, чем на место Иззи. В любом случае не думаю, что Дэйв хотел брать на себя такие обязательства. Кроме того, в то время у него были проблемы с героином, и, очевидно, это было важнее музыки.

У Акселя состоялось несколько долгих разговоров с Дэйвом о возможности его работы в группе, и он не хотел разочаровываться, так что, в конце концов, я сдался и устроил Дэйву прослушивание. Мы с ним договорились встретиться в студии «Мейтс», а он не пришел. И это повторялось трижды.

Я позвонил Акселю после того, как зря прождал его в третий раз.

– Чувак, у этого Дэйва какие-то проблемы, – сказал я. – И я не хочу в это лезть.

– Ладно, ладно, – ответил он. – Я с ним поговорю.

Аксель убедил меня, что Дэйв действительно готов играть и что он придет в следующий раз, когда я с ним договорюсь. Я позвонил ему снова и снова договорился о встрече, а он снова не пришел. Этим все кончилось, и я был в бешенстве. Дэйв Наварро был последним, о ком я хотел тогда думать.

Я вспомнил одного гитариста, которого видел на сцене и который напоминал мне Иззи: он играл в группе под названием Candy на разогреве у Hollywood Rose в клубе «Мадам Вонг Запад», когда я еще даже не играл в одной группе с Акселем. Его звали Гилби Кларк, и, насколько я помнил, он был единственным парнем, своей игрой напоминающим Иззи, из всех, кого я знал, а это очень редкая находка.

Я связался с Гилби и узнал, что он хочет получить эту работу больше всего на свете. Он выучил шестьдесят песен за две недели; он пришел на прослушивание и просто отжигал. Через пару недель мы уже репетировали с ним в полном составе, собирали декорации и все такое, и вот мы уже снова вернулись в боевую форму.

Наступил очень странный момент. Иззи ушел так тихо, без грома фанфар и огласки в прессе. Для группы перемена была разительна, а внешний мир даже не считал это событием. Возможно, потому что его затмил выход наших альбомов как раз перед тем, как мы продолжили турне.

17 сентября 1991 года Use Your Illusion II дебютировал под номером один, а Use Your Illusion I – под номером два. Мы побили рекорд: ни один другой исполнитель не делал подобного со времен The Beatles. Мы получали одну важную позитивную новость за другой, а внутри группы разгоралась драма. К тому времени я уже настолько привык к тому, что жизнь у нас не сахар, что даже представить себе не мог, как может быть по-другому.

Как только Гилби влился в работу, а мы вернулись на дорогу, в следующую часть турне, которая началась в декабре 1991 года в Вустере в Массачусетсе, мы взяли на разогрев группу Soundgarden. Они были одной из наших любимых групп, и было здорово с ними играть, но наши отношения не складывались. На самом деле у нас не было общего настроя ни с одной из гранжевых групп, потому что у нас было слишком громкое имя. Мы были как Led Zeppelin своего времени, поэтому с точки зрения андеграунда и инди, мы были «толстыми, ленивыми и напыщенными». Мы взяли их в турне, а они с нами даже не разговаривали. Это было лицемерно, потому что на самом деле им не хотелось там находиться, но, если я не ошибаюсь, от концертов они не отказывались. Если подумать, мы с Даффом неплохо ладили с Крисом Корнеллом и Кимом Тайилом, и я понимал их желание держаться подальше от окружающего их цирка.

Еще более напряженной была ситуация с другой нашей группой на разогреве, Faith No More, когда их фронтмен Майк Паттон стал говорить про нас на сцене всякое дерьмо. Мы замяли это раз, другой, а потом решили разобраться. Нам пришлось с ним поговорить. Аксель пошел со мной, как и их гитарист Джим Мартин, потому что Джима Майк достал не меньше нашего.

– Послушай, приятель, – сказал я. – Если тебе здесь не нравится, просто уходи, мать твою. Так продолжаться не может. Или давай работать, и работать круто, или забудем об этом и вы поедете домой.

В итоге они отыграли все концерты, а Майк больше никогда ни о чем не высказывался на сцене.

Мы отыграли три вечера в «Мэдисон-сквер-гардене» (9, 10 и 13 декабря 1991 года), на той же площадке, где Led Zeppelin играют в клипе The Song Remains the Same. В один из тех вечеров мы познакомились с одним из героев Акселя, Билли Джоэлом. Это не очевидно, пока об этом не задумаешься, но Аксель обожает всех великих авторов песен: Eagles, Элтона Джона, Билли Джоэла – он знает свое дело. Я ничего не знал о Билли Джоэле, кроме того факта, что мама моего лучшего друга слушала его альбом The Stranger на повторе в 1978 году. Было здорово встретиться с Билли в тот вечер, потому что он настоящая икона музыки, а еще потому, что он был очень, очень пьян, – я понятия не имел, что Билли так надирается, и мне это ужасно понравилось. Мы с Даффом, конечно, смогли с ним пообщаться, а Аксель вообще оказался на седьмом небе от счастья. Билли отвели в гримерную, где у нас была вся выпивка, и он принялся шарить по бару и шуметь.