Сол Слэш Хадсон - Slash. Демоны рок-н-ролла в моей голове [litres]

– Где «Джонни Уокер Блэк Лейбл»? – произнес он вслух, обращаясь скорее к себе, чем к нам. – Здесь нет «Джонни Уокера Блэк Лейбл».

Стоит ли говорить, что мы тут же отправили за ним кого-то, и Билли в мгновение ока принесли заветную бутылку.

1 февраля 1992 года состоялся наш последний концерт с Soundgarden в Комптон-террас в Аризоне, и мы решили отметить его небольшим розыгрышем. Мы с Мэттом и Даффом купили себе надувных кукол, разделись, прикрылись куклами и вышли на сцену. Похоже, я один был совершенно голый. В общем, Soundgarden выступали в поддержку альбома Badmotorfinger и были родом из места, где рок-музыка была никак не связана с весельем, так что они испытали унижение. Они оглянулись и увидели, что мы ходим у них за спиной и трахаем надувных кукол. Я тогда еще напился и упал. Кукла отлетела от меня, и я оказался совершенно голым – тот еще кадр.

Мы сыграли три концерта в «Токио Доум» в Японии (19, 20 и 22 февраля 1992 года), что было очень серьезно. На самом деле я даже отыграл там пять концертов подряд – два с Майклом Джексоном и три с Guns N’ Roses. Наши зрители настолько контрастировали между собой, насколько это вообще возможно. Даже придумать не могу более сюрреалистичного приключения, чем игра на сцене с Майклом Джексоном, к которому за кулисы приходили дети и дарили ему игрушки, в один вечер, а на следующий день – переключение на выступление с Guns и все, чем был интересен наш мир, – и все это в стенах одного здания. В довершение всего я провел выходной день между двумя концертами в токийском Диснейленде.

Я прилетел пораньше, чтобы поиграть с Майклом; я записывался с ним еще в Лос-Анджелесе в перерыве между работой над альбомами Illusion и их выпуском. У нас тогда как раз была короткая передышка дома между разными частями турне. Я поселился в отеле «Хаятт» на Сансете, и мне позвонили из нашего офиса.

Голый шутник Слэш обнимает надувную куклу на выступлении Soundgarden

– Привет, Слэшер, Майкл Джексон хочет с тобой связаться, – сообщил Алан. – Он хочет, чтобы ты записывал с ним альбом.

– Ого, круто, – ответил я. – Хорошо.

Следующий звонок был уже от Майкла.

– Алло? – сказал я.

– Алло? Это Слэш? – спросил он своим обычным нервным, робким голосом.

Так все и началось. Я был польщен и немного напуган, но все прошло замечательно. Мы записали две песни: первая, более крутая, называлась Give in to Me и напоминала свежий взгляд на его песню Dirty Diana . Когда я пришел записывать ее в студию «Рекорд Плант», Майкл был там с Брук Шилдс, с которой тогда встречался. Мне стало не по себе: в студии было такое же тусклое освещение, какое мы любили включать, когда записывались с Guns.

– Привет, – сказал Майкл. – Это Брук.

– Привет, приятно познакомиться, – ответил я. Кажется, я протянул руку для рукопожатия.

– Я хочу от души поблагодарить тебя, что ты согласился записать со мной альбом, – сказал Майкл. – Жду не дождусь, когда услышу, что получится.

А потом они ушли – ужинать или еще куда-то. Я записал свое соло, и все. Через несколько дней я пришел еще раз и записал вступление к песне Black and White . Они хотели что-то вставить в начале, и в итоге вступление даже не вошло в альбомную версию песни. Мою партию можно услышать в клипе: ее как будто играет на гитаре Маколей Калкин перед тем, как начинается сама песня. Это было странно; мягко говоря, это было не совсем то, что я представлял, когда играл это соло.

Думаю, я понравился Майклу потому, что он считал меня мультяшкой. Наверное, он видел во мне какую-то карикатуру. Но это всего лишь я. Я до сих пор не знаю, понял ли он это.

Поскольку наши альбомы продолжали попадать в мировые чарты, в апреле мы совершили турне по Мексике, и, как и наши южноамериканские поклонники, мексиканские зрители оказались очень преданными. Затем мы играли трибьют Фредди Меркьюри в Лондоне, что было удивительно, – это еще один герой Акселя, поэтому, несмотря на то что наше выступление было коротким, мы отдали всех себя – сыграли еще Paradise City и Knockin’ on Heaven’s Door . Потом я вышел на сцену еще раз и сыграл песню Tie Your Mother Down с Брайаном Мэем и Роджером Тейлором из Queen, а Аксель исполнил вокальную партию. В конце концерта мы все вместе исполняли We Are the Champions . Это был грандиозный концерт, но самой запоминающейся частью вечера был тот момент, когда я оказался без штанов перед Лиз Тейлор. Я зашел в туалет за кулисами переодеться, а она открыла дверь в сопровождении своей свиты и застукала меня в футболке без штанов вообще. На ее лице не было ни малейшего смущения; она выглядела дьявольски спокойной – и я пятой точкой чувствовал, как она на меня смотрит.

Я пятой точкой чувствовал, как она на меня смотрит.

В мае 1992 года мы объявили, что станем вторыми хедлайнерами в турне с Metallica с 7 июля – более масштабного рок-концерта было и представить себе нельзя. Это было адски круто: они тогда только выпустили The Black Album, а мы купались в лучах славы после выхода Use Your Illusion I и II. А в мае 1992 года мы отправились в свое турне по стадионам Европы, которое начиналось в Дублине.

Что касается моей личной жизни, то я расстался со своей девушкой Рене во время гастролей по Америке, потому что кто-то в нашем окружении рассказал ей, сколько я ей изменял на гастролях. Измена – это единственное, чего я обещал никогда не совершать. Это была слабость с моей стороны, которая проистекала из потребности проводить время между выступлениями как можно лучше и наряду с выпивкой в больших количествах была моим способом самолечения, помогающего переживать психоэмоциональные взлеты и падения. Выпивка и девчонки – вот как я лечился. По большей части в нашей профессиональной карьере я не воспользовался в полной мере тем огромным количеством женщин, которое было мне доступно, поэтому теперь, когда мне было плохо оттого, что происходит в группе, я стал наверстывать упущенное.

К сожалению, как это обычно бывает, тайное стало явным. Мы находились в Чикаго, и я получил сообщение на автоответчик от сводного брата Рене, которого считал своим хорошим другом. Я тогда как раз был с одной девушкой, настоящей актрисой – я видел ее в кино. Все происходило у меня в номере, когда я ему перезвонил.

– Привет, приятель, это Слэш, – сказал я. – Что такое?

– Чувак, – сказал он ужасно серьезно. – Не знаю, чем ты там занимаешься на гастролях, и это твое дело. Но, мне кажется, тебе стоило бы позвонить Рене, потому что она чем-то сильно расстроена. Она не хочет говорить мне, что случилось, но похоже, по-настоящему злится.

Я позвонил Рене, и она очень красноречиво меня отчитала. Затем она недвусмысленно пригрозила мне, сообщив, что у нее есть дядя в Чикаго – не зная, что я на самом деле в Чикаго, – который с радостью «позаботится обо мне», если она его об этом попросит.