Сол Слэш Хадсон - Slash. Демоны рок-н-ролла в моей голове [litres]

Наша репетиционная «студия» была довольно голой, представляя собой один из трех складов в здании рядом с Сансет и Гарднер, которые предназначались для хранения коробок или автомобилей, а не людей. Входная дверь была из гофрированного алюминиевого рулона, вроде тех, что можно найти в дешевом гараже, пол бетонным, а мы – единственными арендаторами, которые решили превратить свой бокс площадью четыре с половиной на шесть метров в жилое помещение. Общий туалет находился примерно в пятидесяти метрах от здания, но я предпочитал мочиться в кустах через аллею от нашего «фойе». Мы назвали это место отелем и виллой «Сансет энд Гарднер».

Наше репетиционное помещение и не собиралось маскироваться под жилое пространство, потому что его даже репетиционным помещением нельзя было назвать – оно было едва ли приличным складом.

В конце концов Иззи решил, что по крайней мере у нас с Экслом должно быть нормальное спальное место, так что они со Стивеном раздобыли где-то деревянные брусья и соорудили нам импровизированный второй ярус над барабанной установкой. Это было столь же желанным нововведением, как сливной бачок в Англии восемнадцатого века. У нас был еще один инструмент, который придавал нашей «квартире» уюта – угольный гриль хибати, который кто-то из нас то ли украл, то ли купил. Я так им и не воспользовался, потому что, как бы высоко я ни ценил хорошую кухню, я никогда не утруждал себя попробовать свои силы в готовке, зато у Стивена и Иззи в этой штуке каким-то образом получалась очень приличная еда.

Каждый день мы усердно сочиняли песни и репетировали, но, так как мы с Экслом находились там круглосуточно, репетиционное пространство вскоре превратилось в не нанесенное на карты популярное направление туризма без каких-либо правил.Почти каждый вечер кто-то из нас занимался сексом на втором ярусе или прямо на улице, другой мог отключиться между усилителем и барабанной установкой, а разные друзья пили и принимали наркотики в переулке до самого рассвета. Вдохновляясь атмосферой этого гаража, мы написали много хороших песен. В их числе Night Train, My Michelle и Rocket Queen .

В песне Night Train собрано несколько разных воспоминаний. Помню, как мы с Иззи начали работать над основным риффом этой песни, сидя на сыром полу нашей «студии», как раз перед тем, как я съехал от Элисон. Мы не знали, куда эта музыка нас приведет, и не думали о какой-то определенной теме, но грув казался настолько верным, что мы остановились на нем и просто дали ему свободу. Помню, мне стало как-то нехорошо, а на следующий день я слег с тяжелым приступом ангины. Я валялся на диване у Элисон два дня, а в это время Иззи играл Даффу то, что мы сочинили, и Дафф доработал музыку, заполнив грув и превратив наши риффы в настоящую инструментальную версию.

Ни у кого из нас не было слов для этого музыкального произведения, но нас оно очень вдохновляло и плавало в нашем сознании, пока для него не нашлось подходящего сосуда, который оказался нашим любимым напитком под названием «Найт трейн» (Ночной поезд – примеч. пер. ).

Как-то вечером мы гуляли по Палм-авеню, печально известной в нашем мире из-за множества неопрятных девиц, нескольких знакомых наркоманок, а также Лиззи Грей, гитариста группы London. Мы тогда проводили без конца время в этом квартале, потому что там было очень много знакомых, так что каждый раз, направляясь туда, мы предвкушали веселье. Тем вечером мы делили на всех бутылку 18-градусного «вина» под названием «Найт трейн», которое продавалось в пределах двух баксов за бутылку. Это самое дешевое низкосортное вино, какое только можно купить за деньги, и мы накидывались им как сумасшедшие, когда за нас никто не платил. Может, звучит и не очень, но оно определенно вставляло. Пока его не попробуешь, не поймешь, почему в один прекрасный день мы шли по Палм-авеню и стали сочинять стихи в его честь.

Не помню, кто начал, но в какой-то момент у нас появился припев: «I’m on the Night Train!» Мы все включились и стали петь, а Эксл накидывал строчки: «Bottoms up! Fill my cup! Love that stuff! и I’m ready to crash and burn!»

Песня сама пришла к нам в один из таких чудесных моментов, прямо как Paradise City. Night Train стал гимном, сочиненным в один присест, когда мы даже не осознавали, насколько ярко эта музыка запечатлела в моменте. Как и в песне Paradise , здесь есть какая-то невинность. Это почти детский стишок, забавная мелодия, какую могли бы напевать дети на площадке во дворе… злые дети, чья любимая площадка – темный переулок.

Эта песня нас зажгла. Не помню, доработали мы ее тем же вечером или на следующее утро в своем гараже, но в течение дня все было сделано. Эксл записал текст, мы подправили кое-какие мелочи, и готово.Мы испытали ее на следующем концерте в клубе, и получилось здорово. Она вышла замечательно. У этой песни в стихах ритм, который сводит меня с ума с того самого вечера. В первый раз, когда мы ее играли, я запрыгал по сцене – просто не мог устоять. Позднее, когда мы уже выступали на большой сцене, я носился взад и вперед, спрыгивал с усилителей и каждый раз терял голову. Не знаю почему, но ни одна другая песня, которую мы играли, не заставляла меня так двигаться.

Есть еще одна классическая композиция, которую мы написали там же, в гараже: My Michelle . Думаю, музыка к ней родилась за несколько дней. Кажется, мы с Иззи придумали основную структуру, а затем, как обычно, пришел Дафф и доработал ее именно до той формы, в которой она должна звучать. В общем, слов я не писал, но точно знаю, о чем они. Это песня о Мишель Янг, подруге моей первой девушки Мелиссы. Я был знаком с ними обеими еще со средней школы, задолго до того, как Guns возникли на уровне идеи и уж тем более стали реальностью.

Дело в том, что благодаря моим друзьям вроде Марка Мэнсфилда и Рона Шнайдера, которые были мне очень близки и в какой-то степени являлись частью музыкальной сцены, в то время многие из моих старых друзей оказались вовлечены во вселенную Guns N’ Roses, как только все заработало. Благодаря общим друзьям я восстановил связи с людьми, которых не видел с тех пор, как окончил школу, и многих из них затянуло в наш мир – иногда к счастью, но в основном к сожалению.

Мишель – одна из таких людей, еще в детстве она была сумасшедшей. Когда Мишель стала часто бывать в нашей компании, кончилось тем, что она переспала с Экслом, и у них была недолгая романтическая интерлюдия. Он написал эти стихи о ее жизни, и в них дословно излагаются факты ее воспитания. Ее отец занимался порнобизнесом, а мать была наркоманкой и в итоге покончила с собой. Но тот факт, что моя бывшая одноклассница, с которой я курил в туалете еще в средней школе, стала персонажем одной из наших самых напряженных песен, до сих пор меня удивляет. Как-то раз я спросил об этом Эксла, потому что не мог себе представить, чтобы Мишель, которую я знал, сильно обрадовалась огласке своей биографии.