Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова [т. 4]

Въ послѣдующій и вѣчно для ней достопамятный день, по приглашенію нашему, пріѣхали къ намъ оба господа Воронцовы обѣдать, а послѣ обѣда и приступили они съ требованіемъ рѣшительнаго от насъ отвѣта. Коммиссію сію принялъ на себя братъ жениховъ, Михайла Ивановичъ, и требовалъ уединеннаго со мною переговора въ моемъ кабинетѣ. Зная за чѣмъ меня туда призывали, уклонился я напередъ въ заднія комнаты для послѣдняго совѣщанія о томъ съ своими и съ самою невѣстою. Минуты сіи были самыя критическія и мучительныя. Мы проговорили между собою наединѣ болѣе часа и требовали наконецъ от самой невѣсты, имѣвшей уже довольный случай разсмотрѣть своего жениха, рѣшительнаго отвѣта, соглашается ли она за него иттить, или нѣтъ? Долго продолжилось, покуда не получили мы от ней онаго. Наконецъ, сочтя, что по стеченію всѣхъ обстоятельствъ, оказывалось, что была на сіе воля Господня, и предавшись на Его святой произволъ, рѣшилась она изъявить свое согласіе и дала слово.

Я отнесъ оное въ свой кабинетъ къ дожидавшемуся меня тамъ долго женихову брату, и не успѣлъ я оное выговорить и объяснить и объявить наше согласіе, какъ потребовалъ онъ дозволенія рекомендоваться; что, со стороны его, жениховой, тотчасъ было потомъ и выполнено. Итакъ, въ сей послѣдній день мѣсяца октября мы дочь мою Настасью въ замужество помолвили, и случилось сіе въ 20,164 день моей жизни.

Оба гостя у насъ тогда ужинали, а потомъ поговоривъ о томъ, когда быть сговору, и обѣщавъ дать намъ о томъ предварительно знать, поѣхали от насъ на свою квартеру, а на другой день къ себѣ домой. Но сей отповѣди принуждены мы были от нихъ нѣсколько дней дожидаться и не знали, что о томъ думать. Наконецъ, и уже 5 ноября явился къ намъ Михайла Ивановичъ, пріѣзжавшій, за бывшею тогда крайнею от ненастьевъ распутицею, верхомъ, и съ нимъ условлено было, чтобъ формальному сговору, быть 10 числа, къ которому времени обѣщались они съ своими родными и пріѣхать.

Итакъ, помянутаго 10 ноября, былъ у насъ сговоръ, произведенный по всей обыкновенной формѣ. Съ ихъ стороны былъ, кромѣ жениха, братъ его Михайла Ивановичъ, съ своею женою, и зять ихъ, бригадиръ Николай Сергѣевичъ Ждановъ, съ своею женою и ихъ сестрою, Екатериною Ивановною. Они пріѣхали въ городъ еще наканунѣ сего дня и тогдашній вечеръ провели у моего зятя, гдѣ былъ и сынъ мой. На другой же день, за нѣсколько времени предъ обѣдомъ, пріѣхали къ намъ и, немного погодя, приступили къ дѣлу, и, по сговорѣ, у насъ всѣ обѣдали при играющей музыкѣ. А послѣ обѣда былъ балъ и танцы, и продолжалось сіе во весь вечеръ и день. Наконецъ, отъужинавъ у насъ, поѣхали они ночевать къ моему зятю.

Съ сего времени нѣсколько дней сряду бывалъ у насъ женихъ, а первый по сговорѣ опять препроводили всѣ вмѣстѣ, и не у насъ, а уже у зятя моего Шишкова, гдѣ во весь день и занимались разными увеселеніями и опять также танцами, и Крапивенскіе гости не прежде изъ Богородицка поѣхали, какъ уже 12 числа; а женихъ остался долѣе и продолжалъ къ намъ всякій день ѣздить и провождать у насъ цѣлые дни. При чемъ произошло то, чего мы и не ожидали. Мы открывали въ немъ часъ-отъ-часу болѣе хорошаго и для насъ пріятнаго, и онъ намъ всѣмъ часъ-отъ-часу болѣе нравился. Самая личность его, къ которой мы присмотрѣлись, казалась намъ предъ прежнимъ несравненно сноснѣйшею. Дочь же моя ни малѣйшаго не оказывала къ нему отвращенія, а казалась быть судьбою своею довольною, что натурально и для насъ было не противно.

Какъ мы, по обыкновенію, на другой день послѣ сговора, разослали по всѣмъ нашимъ знакомымъ извѣстительные билеты, то въ слѣдующій за помянутымъ день, по случаю воскресенья, съѣхалось къ намъ множество гостей, отчасти для обыкновеннаго поздравленія, отчасти желая видѣть нашего жениха; почему и былъ у насъ въ сей день, такъ сказать, пиръ во весь міръ, съ музыкою, танцами и ужиномъ, а нѣкоторые изъ гостей пріѣзжихъ изъ уѣзда у насъ и ночевали. Послѣ сего, во всѣ остальные двадцать дней ноября мѣсяца не проходило ни одного дня, въ который бы не было у насъ гостей, или бы мы куда вмѣстѣ съ нашимъ женихомъ ни ѣздили. Онъ во все сіе время продолжалъ жить въ Богородицкѣ и бывалъ у насъ въ каждый день, провождая вмѣстѣ съ нами время, и мы сообществомъ его не только не скучали, но были еще и довольны очень, а особливо потому, что онъ въ праздныя минуты биралъ соучастіе и въ нашихъ литеральныхъ занятіяхъ и не чуждался никакъ оныхъ, по примѣру моего большаго зятя. Не одинъ разъ случалось, что онъ вмѣстѣ съ нами читывалъ книги, а иногда и рисовалъ, къ чему имѣлъ онъ нѣкоторую склонность. Словомъ, чѣмъ болѣе мы съ нимъ ознакомливались и свыкались, тѣмъ становились имъ довольнѣе. Итакъ, можно сказать, что мы все сіе время проводили не только безъ скуки, но отмѣнно весело. А нельзя сказать, чтобъ таковое ежедневное развлеченіе мыслей прервало совсѣмъ и обыкновенныя мои литеральныя занятія, но я все находилъ довольно свободныхъ минутъ упражняться въ оныхъ.

Сіи состояли наиболѣе въ переводѣ двухъ небольшихъ историческихъ книгъ, которыя, по интересности ихъ, вздумалось мнѣ перевесть съ тѣмъ намѣреніемъ, чтобъ ихъ отдать Ридигеру для напечатанія и отослать ихъ къ нему съ сыномъ моимъ, сбиравшемся ѣхать съ матерью и сестрою въ Москву, для закупки нужныхъ вещей къ свадьбѣ. Одна изъ нихъ была «Жизнь Ульфельда», одного датскаго несчастнаго вельможи, а другая — «Жизнь Витекинда», славнаго послѣдняго короля Саксонскаго. И сколь ни мало я имѣлъ досуга, но ущипками и урывками успѣлъ я обѣ сіи книжки въ сіе время перевесть, а сверхъ того, много еще заниматься соотвѣтствованіями на письма, полученныя мною около сего времени от Нартова и сочиненіемъ отвѣтовъ на заданные ими многіе, но совершенно пустые вопросы въ напечатанныхъ и повсюду разосланныхъ таблицахъ; которая работа мнѣ такъ наскучила и надоѣла, что я ей очень былъ не радъ и опять располагался имѣть поменьше сношенія и переписки съ Обществомъ, и болѣе потому, что не предусматривалъ от всѣхъ моихъ трудовъ для себя ни малѣйшей пользы. Со всѣмъ тѣмъ, какъ ни досадны мнѣ были новыя и часъ-отъ-часу умножающіяся требованія г. Нартова, но не могъ преминовать, чтобъ по требованію его не начертить машинѣ моей чертежа и не сдѣлать ей описанія, которое я къ нему въ теченіи сего времени и отправилъ.

Симъ образомъ прошолъ и кончился нашъ ноябрь мѣсяцъ, принесшій къ намъ съ собою снѣга и зимы съ прежестокими морозами, а впрочемъ, во все теченіе онаго не произошло у насъ ничего особливаго. Намѣстникъ новый еще не пріѣзжалъ въ Тулу, а потому и не тревоженъ я былъ ни какими по должности моей требованіями и дѣлами, а продолжалъ по-прежнему отправлять оную съ миромъ и тишиною и съ такимъ спокойствіемъ духа, какова я давно уже не имѣлъ, и за все то обязанъ былъ добронравію моего новаго и временнаго командира г. Юшкова, любившаго меня чистосердечно.