Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова [т. 4]

Кромѣ того, надобно мнѣ было поспѣшить отдѣлкою флигеля и своего ящичка съ марморными песками, назначенными для поднесенія Государынѣ, и мы оба съ сыномъ трудились такъ-сказать до положенія ризъ надъ симъ дѣломъ. А сверхъ того велѣли мы наловить и самыхъ крупныхъ карповъ и отправить въ Тулу къ прибытію Императрицы. И какъ обыкновенною ловлею нельзя было никакъ изловить такихъ, какіе были надобны, то необходимость заставила меня спустить для сего одинъ изъ прудовъ нашихъ, въ которомъ я зналъ, что есть самые крупные карпіи. И подлинно, досталъ я тутъ такихъ величинъ, что всѣ удивились величинѣ оныхъ, а особливо величинѣ щукъ, тутъ отысканныхъ, изъ которыхъ иныя даже пожелтѣли от старости, и были страшной и такой величины, каковой я никогда еще щукъ не видывалъ.

Все сіе и прочее, что нужно было исправивши, отпустилъ я жену свою съ дѣтьми въ Тулу 12 числа іюня, а вслѣдъ затѣмъ, на другой день, и самъ на перемѣнныхъ отправился за ними. Мы пристали и въ сей разъ на квартирѣ у прежняго нашего городничаго Антона Никитича Сухотина, и хозяева были намъ очень рады. Но я былъ очень встревоженъ и смущенъ, услышавъ распущенные о себѣ въ Тулѣ весьма невыгодные слухи, и, что всего для меня удивительнѣе было, самимъ моимъ младшимъ командиромъ, который, для прикрытія своихъ грѣховъ, всѣ ихъ взваливалъ на меня, но какъ къ чистому поганое никакъ не могло пристать, то я хотя и огорчался тѣмъ, но утѣшался своею правотою и досаду свою скрывалъ въ своемъ сердцѣ.

На другой день, явившись къ своему младшему командиру, поѣхалъ я къ намѣстнику, для показанія ему своего ящика съ песками, которымъ былъ онъ также весьма доволенъ я велѣлъ мнѣ у себя его хранить до поры до времени. И какъ времени до прибытія Императрицы оставалось уже мало, то приказалъ мнѣ намѣстникъ въ тотъ же день ѣхать почтою въ Ботородицк, для скорѣйшаго отправленія съ волости подводъ подъ свиту Государыни на большую Елецкую дорогу. Итакъ, принужденъ я былъ скакать опятъ обратно въ Богородицкъ и, прискакавъ туда въ полночь, разослалъ скорѣй людей для сгонянія подводъ и лошадей. Сихъ ни мало, ни много, надобно было 525. И я хотя съ трудомъ, но успѣлъ ихъ на другой же день всѣхъ собрать и, вручивъ ихъ своему Бобриковскому управителю г. Верещагину, отправилъ его съ ними на станцію.

Исправивъ сіе дѣло, сталъ я собираться опять ѣхать въ Тулу, но застигшее превеликое ненастье и стужа остановили меня и принудили остаться въ сей день дома и заняться сочиненіемъ матеріала для «Экономическаго Магазина». Но зато 17-го числа раным-ранёхонько пустился я въ Тулу и, взявъ въ Дѣдиловѣ почтовыхъ лошадей, спѣшилъ какъ можно пріѣздомъ въ Тулу, дабы не опоздать и поспѣть къ пріѣзду Императрицы. Но тут, какъ нарочно попадись мнѣ ямщик такой, который не успѣлъ со мною выѣхать, какъ онѣмѣлъ и ослабъ такъ, что не могъ владѣть никакимъ членом и повалился въ мою кибитку. Господи, какая была тогда на меня досада! Мы кричать и нукать лошадей; но лошади, привыкнувши повиноваться крику только своего хозяина, насъ не слушаются. Что дѣлать? «Садись, говорю я слугѣ своему, ты кучеромъ и погоняй». — «Но чѣмъ, судырь, кнута нѣтъ?» — «Чѣмъ нибудь, говорю, и не жалѣй лошадей». И подлинно, досталось тогда от насъ симъ бѣднымъ тварямъ и попалась намъ какая-то палка и мы всю ее объ нихъ изломали. Но за то и летѣли они съ нами и доставили насъ въ Тулу такъ рано, что я еще успѣлъ въ тотъ же день побывать на заводѣ, видѣть все тамъ для Императрицы приготовленное, а потомъ съѣздить еще въ арсеналъ и насмотрѣться и тамъ всей пыли, какую старались тогда кинуть въ глаза Императрицѣ; а наконецъ съѣздить съ своими домашними и въ редутъ и видѣться тамъ со многими изъ своихъ знакомыхъ, которые смутили опять меня разсказываніемъ о разсѣянныхъ обо мнѣ разныхъ слухахъ; но я всѣхъ ихъ переувѣрилъ, разсказавъ имъ, что-и-что у насъ въ Богородицкѣ происходило и чѣмъ все кончилось; чему они не могли довольно надивиться.

Вся Тула наполнена была тогда съѣхавшимся со всѣхъ сторонъ обоего пола дворянствомъ и всѣ, такъ-сказать, на цыпочкахъ ходили, дожидаясь съ часу-на- часъ прибытія Императрицы; однако, она ни въ тотъ, ни въ оба послѣдующіе дни еще не бывала. Намѣстника не было уже тогда въ городѣ. Онъ ускакалъ впередъ для встрѣчи Государыни, и какъ чрезъ то была намъ своя воля, то оба сіи дни употребили мы на разъѣзды по гостямъ къ своимъ знакомымъ и ѣздили, между прочимъ, ко дворцу на оружейный заводъ,

смотрѣть разводъ церемоніальной смѣны караула, также зажигаемую для пробы иллюминацію, сдѣланную противъ самаго дворца, за каналомъ, подлѣ крѣпости; также приготовленіе на каналѣ для послѣдующаго дня серенады. Всѣ сіи предметы были, по новости своей, довольно пріятны, а особливо невидавшимъ никогда оные. Собственно иллюминація и не составляла дальней важности: былъ сдѣланъ небольшой щитъ и освѣщенъ скрытыми впереди и поставленными на землѣ плошками. Что-жъ касается до серенады, то сія пріятна была болѣе для слуха, нежели для глаза. Два нарочитой величины плоскодонныя судна, иллюминованныя, съ насаженными въ нихъ пѣвчими и музыкантами, поющими пріятные гимны, сочиненные нарочно для сего случая, разъѣзжали, тихо будучи тянуты канатами взадъ и впередъ мимо дворца, по широкому каналу, и весь народъ, которымъ оба берега канала сего были унизаны, любовался симъ зрѣлищемъ. Подлѣ дворца видѣли мы уже нѣсколько придворныхъ, пріѣхавшихъ съ передовыми и весь вечеръ сей провели въ разъѣздахъ сихъ и въ смотрѣніи всѣхъ сдѣланныхъ пріуготовлений очень весело. Ввечеру въ пределѣдовавшій день давалъ знакомецъ мой г. Игнатьевъ у себя балъ, на которомъ, по сдѣланному от него приглашенію, былъ и я съ обѣими дочерьми моими.

Тутъ какъ и прежде не одинъ разъ случилось мнѣ видѣть моего младшаго командира и жену его. Самъ онъ казался весьма смущеннымъ и погруженнымъ въ великую задумчивость. Можетъ быть, опасался онъ, чтобъ не открылись при семъ случаѣ кой-какія сдѣланныя имъ шалости и чтобъ не было чего-нибудь для него худого, со мною обходился онъ и холодно и благосклонно, такъ что я не могъ подлинно судить о тогдашнемъ его душевномъ ко мнѣ расположеніи. Что-жъ касается до его супруги, то она явно почти оказывала свой гнѣвъ и неблаговоленіе къ моимъ домашнимъ, что ихъ такъ разстроило, что они обливались даже оттого слезами. Словомъ, обоихъ ихъ поведеніе противъ насъ было въ сей разъ столь страннымъ и непонятнымъ, что самъ я озабочивался оттого и смущался не мало духомъ.

Въ ночь подъ 20-е число прискакалъ изъ путешествія своего нашъ намѣстникъ для сдѣланія въ Тулѣ, для встрѣчи Императрицы имѣющей прибыть въ тотъ день, всѣхъ нужныхъ распоряженій. Я не успѣлъ услышать о его пріѣздѣ, какъ раным-ранёхонѣко поскакалъ къ нему и получилъ от него приказаніе о встрѣчаніи Государыни, вмѣстѣ со всѣми судьями и дворянствомъ, подлѣ судебныхъ большихъ корпусовъ, гдѣ всѣмъ судьямъ велѣно было съ обѣихъ сторонъ стоять и дожидаться пріѣзда Императрицы. Госпожамъ же всѣмъ велѣно въ нарядахъ своихъ собраться въ соборъ мимо крыльца и входа, въ который надлежало Государынѣ ѣхать.