Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова [т. 4]

Наконецъ, посидѣвши у меня и напившись кофею, наѣвшись сластей и овощей, всѣ боярыни, а съ ними нѣкоторые и изъ мущинъ, поѣхали на ярмонку, отчасти глазѣть на толпы взадъ и впередъ ходящаго народа и на множество каретъ и колясокъ, туда и сюда разъѣзжающихъ между онымъ, отчасти ходить по лавкамъ, пересматривать и торговать товары. Я на ней не былъ и съ ними не поѣхалъ, мнѣ было не до ней, мнѣ была она не въ диковинку; я въ прахъ усталъ от трудовъ и хлопотъ безчисленныхъ, хотѣлось хоть немного отвести духъ въ себѣ и поуспокоиться, а предоставилъ имъ однимъ бродить по ярмонкѣ и утѣшаться ею. Однако, и они веселились ею не долго, налетѣла вдругъ страшная туча съ превеликою бурею и вихремъ, полился проливной дождь и разогналъ весь чорный народъ. Всѣ бросались и совались, куда кому попало. Нечего было и имъ дѣлать, всѣ и они перетревожились, засуетились и, ну, также спѣшить скакать

куда-нибудь подъ кровлю и убѣжище, кто ко мнѣ, кто въ иныя мѣста, кто во дворецъ, и въ сей болѣе всѣхъ другихъ.

Тутъ, между тѣмъ, стоялъ стонъ и шумъ превеликій от игроковъ карточныхъ. Сіи всѣ отправляли тутъ свою ярмонку. Была ихъ толпа цѣлая, шумящая за многими столами; кто проигрывался, кто выигрывалъ, и денежки только погромыхивали, а бумажки перелетали изъ рукъ въ руки. А не успѣли всѣ комнаты наполниться народомъ, какъ загремѣла музыка, и шумъ увеличился еще болѣе. Наконецъ наступилъ вечеръ, зазвонили къ всеночной, и всѣ гурьбою пошли въ церковь. Въ сей весь куполъ и всѣ вазы въ немъ освѣщены были огнями, и пріятный гулъ раздавался въ немъ от хора пѣвчихъ; служеніе было церемоніальное и собраніе дворянства обоего пола превеликое, словомъ, все было хорошо, мирно, спокойно и порядочно, и ярмонка наша весела, чему много поспѣшествовало и то, что нашъ князь занятъ былъ хлопотами ярмоночными, и не было кому дѣлать каверзъ.

Въ самый послѣдующій за симъ день праздника, было опять, по случаю возстановившейся прекрасной погоды, все въ городѣ у насъ живо и весело. Ярмонка, по обыкновенію, продолжалась до полудня, и народъ кипѣлъ на оной и представлялъ собою смотрящимъ изъ дворца прекрасное зрѣлище. Что касается до дворянства, то все оное поутру съѣхалось во дворецъ для поздравленія командира моего съ праздникомъ. Послѣ чего всѣ были у обѣдни, во время которой пѣвчіе наши оказывали опять все свое искусство въ пѣніи, а Епифаньскій дьяконъ сказывалъ проповѣдь, которою всѣ были очень довольны. По окончаніи божественной службы, всѣ мущины пошли опять во дворецъ на водку; знаменитѣйшіе остались обѣдать, а другіе пошли ко мнѣ и въ другіе дома. Столъ во дворцѣ былъ болѣе нежели на 30 кувертовъ и впродолженіе онаго гремѣла опять музыка. Послѣ обѣда же съѣхались всѣ во дворецъ, и дамы, и мущины,

и старушки, и дѣвицы, и было всѣхъ полное собраніе. Тотчасъ тогда загремѣла опять музыка, начался порядочный балъ и вся молодежь принялась за танцы. Сынъ мой былъ первымъ и лучшимъ танцовщикомъ изъ всѣхъ и имѣлъ счастіе, что всѣ его полюбили и хвалили, а старшая дочь моя играла первую роль между танцовщицами и плѣняла всѣхъ красотою и всѣмъ обращеніемъ своимъ.

Между тѣмъ, какъ всѣ мы, а особливо молодежь занималась въ залѣ своими танцами, другіе играли въ карты въ гостиной, а иные разсовались по норамъ, пили и требесили, а нѣкоторые ходили въ ванну и прохлаждались от жара купаньемъ, ибо всѣмъ и всякому была воля, каждый занимался, чѣмъ хотѣлъ, и всѣ были веселы и всѣмъ довольны. Словомъ, праздникъ сей никогда такъ веселъ для насъ не былъ, какъ въ сей разъ.

Наутріе все дворянство начало разъѣзжаться, ибо ярмонка уже кончилась. А хотѣлъ-было ѣхать и г. Давыдовъ, но остался еще у насъ на весь сей день. И какъ случился онъ быть воскреснымъ, то по-утру были мы всѣ опять у обѣдни, а потомъ ѣздили въ гошпиталь. Обѣденный столъ былъ опять у г. Давыдова во дворцѣ, но не такой большой, какъ прежде, ибо были только пріѣзжіе къ нему гости. Послѣ обѣда ходили мы опять въ ванну, куда подъѣхалъ къ намъ и славный тогдашняго времени прошлецъ, забіяка и богачъ Семенъ Ивановичъ Игнатьевъ, и было опять много смѣховъ и хохотанья съ г. Челищевымъ: играли даже сущую комедію. Бѣдняка, купавшагося тогда въ ваннѣ, изстрекали всего крапивою, и такъ, что онъ шуткѣ сей и не радъ уже былъ. Я самъ купался вмѣстѣ съ ними, и было весело и хорошо. Послѣ того пособралось опять народа довольно во дворцѣ и молодежь потанцовала нѣсколько, а передъ вечеромъ пошли всѣ въ садъ и гуляли въ ономъ съ удовольствіемъ; ввечеру же увеселялъ насъ Шахматовъ на крыльцѣ своимъ

пѣніемъ и пляскою; всѣ полеглись и усѣлисъ по ступенькамъ большаго дерноваго крыльца предъ дворцомъ, для слушанія и смотрѣнія сего зрѣлища; вечеръ былъ пріятный и прелестный. Левшинъ забавлялъ дѣвицъ своими шутками, а г. Михайловъ только что галился и засматривался на красавицъ. Наконецъ, ужинали всѣ во дворцѣ и были всѣ веселы, а одинъ только я находился въ смущеніи по слѣдующему обстоятельству.

Для дочери моей Елизаветы было время сіе прямо важное и критическое, было тутъ для ей цѣлыхъ три жениха, желавшихъ наиусерднѣйшимъ образомъ получить себѣ ея руку. Во-первыхъ, помянутый карточный богачъ г. Михайловъ, хотѣвшій прельстить ее своимъ богатствомъ, но оное не въ состояніи было ни кого изъ насъ, а того паче ее, прельстить, и мы всего меньше объ немъ думали. Другой былъ г. Шишковъ. Сей началъ дѣйствительно свататься, и свататься вновь и почти неотвязно чрезъ нашего лѣкаря. Въ сей день требовали от меня рѣшительнаго отвѣта, и я не зналъ, что сказать, а отговаривался только тѣмъ, что при таких ли суетахъ и въ такое ли время мнѣ о томъ помышлять можно. Мнѣ партія сія была не- противна, но невѣстѣ не нравилась его ненавычность и недостатокъ такой во всемъ ловкости, какая во многихъ другихъ молодыхъ людяхъ видима бываетъ. Въ немъ и, дѣйствительно, не доставало чего-то съ сей стороны, однако, я относилъ сіе къ его молодости и неимѣнію еще довольнаго случая обращаться между людьми. Бабушка ея была также согласна, но жена моя не очень. Къ вящему смущенію и замѣшательству нашихъ мыслей, явился тогда еще третій и совсѣмъ неожидаемый женихъ, а именно вышеупомянутый г. Левшинъ, Ѳедоръ Алексѣевичъ, родной братъ пріятеля и корреспондента моего, Василия Алексѣевича Левшина. Николай Сергѣевичъ шутками, но нѣсколько разъ приступалъ къ самой нашей невѣстѣ, чтобъ она любаго выбирала, либо Михайлова, либо

Левшина, и хотя по сему дѣлу ничего болѣе не происходило, а осталось при однихъ шуткахъ, но неожидаемая замашка сія привела меня въ смущеніе. Женихъ сей мнѣ очень нравился своимъ разумомъ, ловкостью и дарованіями, но сомнѣніе наводило его неглиже и нездоровость; со всѣмъ тѣмъ, всѣхъ насъ вниманіе обращалъ онъ на себя и даже самой невѣстѣ., какъ казалось, былъ онъ не противенъ. Итакъ, были мы въ сей день по симъ отношеніямъ въ превеликой разстройкѣ мыслей.