Александр Королев - Илья Муромец

Революция и Гражданская война прервали деятельность творческого тандема. Лишь в 1920 году Ольга Эрастовна узнала о судьбе Махони. Родственники быстро высосали из нее все деньги и выставили на улицу. Опять начались скитания по чужим углам, нищенская жизнь. Вчерашняя звезда теперь за кусок хлеба выступала перед красноармейцами. Озаровская обратилась в Наркомат просвещения, Кривополеновой помогли, назначили паек и пенсию, одели, а затем и пригласили в Москву. Здесь с ней встречался нарком А. В. Луначарский — сам приезжал на квартиру Озаровской, где остановилась старушка. С этим визитом связан любопытный эпизод, характеризующий Марию Дмитриевну. Наркома в тот знаменательный день ждали «с часу на час», а Луначарский явился только вечером. Озаровская возвестила: «Бабушка, Анатолий Васильевич приехал!» Та сурово ответствовала из-за двери: «Марья Митревна занята. Пусть подождет». Нарком прождал сказительницу целый час, наконец та вышла к нему: «Ты меня ждал один час, а я тебя ждала целый день. Вот тебе рукавички. Сама вязала с хитрым узором. Можешь в них дрова рубить и снег сгребать лопатой. Хватит на три зимы…» {51} 51 Шергин Б. В . Отцово знанье. Поморские были и сказания. М., 2014. С. 171. Луначарский был покорен — даже возил Махоню к себе в гости на автомобиле.

В 1921 году в Москве состоялись последние выступления Кривополеновой. И снова с большим успехом. Получив деньги, паек, крестясь на портрет Ленина, Махоня отбыла домой. И снова быстро скатилась до нищеты. Подробности истории смерти восьмидесятилетней сказительницы Озаровская узнала от местного школьного учителя: «Я и еще несколько человек сидели в одном доме, как бабушка попросилась ночевать. Бездомная, почти совсем слепая, она занемогла и лежала на печи в сильном жару. В бреду она затянула былину и, пробудившись от собственного пения, очнулась. Увидев же, что сидят все любители ее старин, она уже сознательно стала петь и пела, пела… вплоть до агонии, когда за нею приехали сродники». {52} 52 Цит. по: Новичкова Т. А . Вступительная статья… С. 16.

О. Э. Озаровская продолжала заниматься фольклором, но теперь уже как исследователь. Летом 1921 года она возглавила Северную экспедицию по собиранию народной словесности в Архангельской губернии на реку Кулой и среднее течение реки Пинеги. Средства на экспедицию были выделены Наркомпросом. Разоренный противостоянием красных и белых край поразил «Московку» (так местные жители называли Озаровскую). Местные ее узнали и тоже поразились: «Да где ж твоя басота (красота), да где ж твоя лепота? Весь тук (жир) сронила…» {53} 53 Озаровская О. Э . Указ. соч. С. 714. За страшные годы смуты Ольга Эрастовна сильно отощала. В известной мере само это путешествие было вызвано потрясениями мировой и Гражданской войн — Озаровская узнала о гибели собрания А. Д. Григорьева в Варшаве и мечтала провести экспедицию «по следам Григорьева». Ей хотелось посмотреть, какие изменения произошли в местной эпической традиции, и, может быть, восстановить, как ей казалось, утраченное. Участники экспедиции записали 100 валиков с двумястами мелодиями — 40 былин, 40 сказок, 600 песен, заговоры, частушки, колыбельные и детский фольклор. В 1925 году Озаровская вновь возглавила экспедицию (на этот раз от Архангельского общества краеведения). Теперь она обследовала верхнее течение реки Пинеги, составила описание местного свадебного обряда, записала сказки, песни, частушки. Итоги своих изысканий Ольга Эрастовна подвела публикацией в 1931 году книги сказок «Пятиречие» (в честь пяти северных рек, столь любимых фольклористами). Работа над рукописью «съела» остатки сил тяжелобольной Озаровской. Собирательница ослепла и через два года после выхода книги в свет умерла. Большая часть полученных в ходе экспедиций 1921 и 1925 годов материалов не дошла до читателя, часть была опубликована лишь в 2000 году.

Несмотря на свою широкую прижизненную известность и опубликованные книги О. Э. Озаровская все-таки была дилетанткой. Но именно она открыла счет фольклорным экспедициям на Русский Север после 1917 года. А первые по-настоящему научные и масштабные экспедиции в советское время состоялись только во второй половине 1920-х годов. В 1926–1928 годах братья Соколовы возглавили экспедицию «по следам Рыбникова и Гильфердинга». Отличаясь с юности демократическими взглядами, после Октябрьской революции они охотно пошли на сотрудничество с новой властью. В советское время их часто критиковали за немарксизм и вообще «отсталые» взгляды (об этом речь еще впереди). Однако критика не мешала братьям вести активную преподавательскую деятельность, иметь учеников, выступать в роли организаторов музеев и институтов, писать и издавать замечательные работы, делать довольно успешную научную карьеру. Показательно, что Борис Матвеевич Соколов, практически до самой кончины занимавший пост директора Центрального музея народоведения в Москве, в 1930 году принял в качестве агитатора активное участие в проведении сплошной коллективизации. Считается, что именно поездка в суровую зиму в числе стотысячников в Калужскую область привела к болезни, которая и свела ученого в могилу. Юрий Матвеевич пережил брата на десять с небольшим лет. Он скончался в Киеве от сердечного приступа. Чрезвычайно много сделавший в советское время для организации изучения фольклора народов СССР, Ю. М. Соколов на тот момент занимал пост директора Института фольклора Академии наук Украины и носил высокое звание академика.

Что касается экспедиции 1926–1928 годов, то в ее задачу входило выяснить, как эволюционировал эпос почти за шестьдесят лет, прошедших со времени экспедиции А. Ф. Гильфердинга, и почти семьдесят с момента открытия «Исландии русского эпоса» П. Н. Рыбниковым. За три экспедиционных лета ученые обследовали Заонежье, Кенозеро, Пудожский край и Водлозеро. Результаты были значительными — записать удалось 70 былин («больше, чем Гильфердинг», — не без гордости замечал Б. М. Соколов) {54} 54 Соколов Б. Два сказителя // Бахтина В. А . Указ. соч. С. 305. от 135 сказителей, живших в дюжине деревень, обследованных собирателями. Успех объяснялся как раз тем, что советская экспедиция двигалась именно «по следам» прежних собирателей — демонстрация местным старикам томов гильфердинговского сборника, чтение помещенных в нем биографий сказителей неизменно располагали к фольклористам крестьян, после разверстки и реквизиций Гражданской войны вообще-то довольно недоверчивых к чужим людям. Каждому хотелось тоже попасть в книжку и послушать, как его голос звучит на фонографе. Правда, сохранившиеся у крестьян воспоминания о Гильфердинге за прошедшие десятилетия обросли легендами, в частности, о том, как «генерал хорошо награждал». Это, как писал Ю. М. Соколов, пробуждало «ожидание еще больших наград от нас, внося иногда нежелательную струю в отношения». {55} 55 Соколов Ю . По следам Рыбникова и Гильфердинга // Художественный фольклор. Вып. 2–3. М., 1927. С. 10–11. Итогом трехлетней работы стал сборник «Онежские былины», вышедший в свет только в 1948 году, когда Соколовых уже не было в живых. {56} 56 См.: С.-Ч. Сборник был подготовлен к печати вскоре после экспедиции, однако начавшаяся реорганизация советских фольклорных учреждений привела к тому, что при передаче материалов из одной организации в другую часть рукописи была утеряна. Поэтому В. И. Чичерову — одному из участников экспедиции и ученику Ю. М. Соколова — пришлось проводить работу над сборником заново. Текст был подготовлен к 1939 г., но выход в свет книги задержала начавшаяся война.