Леонид Млечин - Вожди СССР

Говорят, что если бы не Андропов, а кто-то другой руководил КГБ, репрессии в стране могли принять сталинские масштабы. Это, конечно, не исключено. Находились члены политбюро, которые по каждому поводу требовали жестких мер. Андропов считал, что в массовых репрессиях нужды нет.

Но масштаб и накал репрессий определялись волей генерального секретаря. А Брежнев лишней жестокости не хотел. Писателю Константину Михайловичу Симонову он сказал:

— Пока я жив, — и поправился: — пока я в этом кабинете, крови не будет.

Зато можно с уверенностью сказать, что другой человек на посту председателя КГБ, не наделенный изощренным умом Андропова, не додумался бы до такой всеобъемлющей системы идеологического контроля над обществом.

Комитет рождал не смертельный, как когда-то, но все равно страх. Партийная власть не была такой страшной. Она была более открытой. Партийным чиновникам можно было попытаться что-то доказать. С тайной властью спорить невозможно. Человека признавали преступником, но это делала невидимая власть. Оправдываться, возражать, доказывать свою правоту было некому и негде. КГБ никогда и ни в чем не признавался.

Член политбюро Виктор Гришин писал в своих воспоминаниях:

«С приходом в Комитет государственной безопасности Андропов отменил все меры по демократизации и некоторой гласности в работе госбезопасности, осуществленные Хрущевым. По существу восстановил все, что было во время Сталина (кроме, конечно, массовых репрессий)…

Он добился восстановления управлений госбезопасности во всех городах и районах, назначения работников госбезопасности в НИИ, на предприятия и учреждения, имеющие оборонное или какое-либо другое важное значение. Органы госбезопасности были восстановлены на железнодорожном, морском и воздушном транспорте…

Вновь стали просматриваться письма людей, почта различных организаций. Восстановлена система “активистов”, “информаторов”, а проще доносчиков в коллективах предприятий, учреждений, по месту жительства. Опять началось прослушивание телефонных разговоров, как местных, так и междугородних».

Брежнев ввел Андропова в политбюро. Он стал первым после Берии руководителем органов госбезопасности, возведенным на политический олимп. К шестидесятилетию, в 1974 году, Юрий Владимирович получил «Золотую Звезду» Героя Социалистического Труда.

В начале 1980-х годов Советский Союз вошел в полосу тяжелого и необратимого кризиса. Зато империя госбезопасности достигла расцвета. Система территориальных органов охватила всю страну — чекисты обосновались даже в практически необитаемых районах, где не только иностранных шпионов, но и собственных граждан практически не было.

Изменился характер взаимоотношений между партийными структурами и госбезопасностью. Формально все оставалось по-прежнему: КГБ работает под руководством партии. Андропов по каждому поводу писал записку в ЦК и просил санкции. На практике КГБ становился все более самостоятельным.

Андропов подчинялся одному только Брежневу. Остальные члены политбюро не имели права вмешиваться в дела Комитета госбезопасности. Суслов, Косыгин или Кириленко как самые влиятельные руководители партии и правительства могли на заседании политбюро оспорить какие-то слова Андропова, в чем-то ему отказать. Но делали это крайне редко.

КГБ — прерогатива генерального секретаря, и Брежнев не любил, когда вмешивались в его дела. Даже члены политбюро знали не так уж много о работе комитета и остерегались выказывать свой интерес.

Часов в одиннадцать утра председатель КГБ знакомился с предназначенными для членов политбюро особыми, сверхсекретными материалами разведки и контрразведки, после чего лично подписывал их. Вечером он подписывал вторую порцию спецсообщений для политбюро. Их доставляли в запечатанных конвертах. Вскрывать и читать их не имели права даже помощники членов политбюро.

Ощущение власти, собственной значимости, высокого положения в стране наложило отпечаток на личность, манеры и даже выражение лица Андропова.

«Лицо волевое, холодное, губы тонкие, опущенные по краям, — таким запомнил его известный дипломат Олег Алексеевич Гриневский. — Но главное — это прозрачноголубого, ледяного цвета глаза, которые придавали острую пронзительность его взгляду.

В разговоре с подчиненными держался спокойно, холодно. Мог улыбаться, беседуя с иностранцами. Но взгляд его всегда оставался проницательно-изучающим. Даже когда Андропов смеялся. Такие ледяные глаза я видел еще только у одного человека — президента Ирака Саддама Хусейна».

Ходят разговоры о том, что у Андропова была собственная разведка и личная агентура, с которой он встречался на конспиративных квартирах. И будто бы эта глубоко законспирированная структура и расчищала Андропову дорогу к власти. Сведений о личной разведке Андропова не обнаружено. Но Андропов действительно с некоторыми людьми предпочитал встречаться на конспиративных квартирах Комитета госбезопасности в центре Москвы.

Наверное, ему надоедал скучно и казенно обставленный служебный кабинет. На конспиративной квартире ничто не мешало разговору, который приобретал более свободный и неофициальный характер. К тому же ему не всегда хотелось, чтобы подчиненные фиксировали, с кем он встречается.

А может быть, чем черт не шутит, Юрий Владимирович и в самом деле хотел ощутить себя настоящим разведчиком, который проводит вербовочные беседы и получает интересующую его информацию. Во всяком случае, шутки у него стали специфическими. Однажды он позвонил дипломату Олегу Трояновскому:

— Олег Александрович, что же вы исчезли? Приезжайте к нам, посадим вас (председатель КГБ сделал многозначительную паузу), напоим чаем.

Он приезжал к девяти утра и уезжал в девять вечера. Днем час отдыхал, потом обедал и возвращался в свой кабинет, который покидал только для того, чтобы доложить срочные бумаги Брежневу, побывать в здании разведки в Ясеневе или пройти процедуры в больнице. В субботу сидел с одиннадцати до шести вечера и даже в воскресенье днем приезжал на несколько часов.

Единственное развлечение, которое он себе позволял, это ежевечерние прогулки — десять тысяч шагов, как советовал личный врач. Когда уходил в отпуск, то две недели проводил в Крыму, а две недели в Минеральных Водах. Председателя КГБ тяжелая болезнь лишила всех иных человеческих радостей, кроме работы и наслаждения властью.

В феврале 1982 года Андропов совершил секретную поездку в Кабул. Считается, что там он тяжело заболел. Афганистан словно мстил за себя. Юрий Владимирович с трудом выздоравливал. А ведь то был самый важный год в его жизни. И остатки здоровья ему были позарез необходимы.