Ганс Рот - Ад Восточного фронта. Дневники немецкого истребителя танков. 1941–1943

12 августа

Мы прибыли в Барахты. Наши товарищи страшно рады. Сам командир молча пожал мне руку, пристально заглянул мне прямо в глаза. Долго так смотрел. И то, что он не произнес ни слова, – самая большая благодарность для меня. После этого меня перебинтовали, что довольно болезненная процедура.

Потом произошло то, чего я так ждал все эти дни: военврач распорядился направить меня в госпиталь. Один из наших, подмигнув, сказал: «Дружище, радуйся! Дома побудешь». Я заехал ему по физиономии. Командир, заметив это, подошел разобраться, что случилось. Я попросил у него разрешения остаться со своими товарищами. Он на пару секунд повернулся к военврачу, а потом сказал: «Не могу отказать. Так что оставайся!» Боже, ну какой чудесный день!

Носилки поставили в тени фруктовых деревьев. Вокруг цветы. Пчелы жужжат, бабочки летают. Я счастлив и благодарен командиру за то, что он разрешил мне остаться со своими. Только гул орудий со стороны фронта и усиливавшаяся боль напоминали о минувших страшных днях.

Мое отделение и так сильно поредело. Каждый боец на счету в будущих сражениях. Ни на какую замену рассчитывать не приходится. И мой долг – оставаться в отделении со своими товарищами. Как я понимаю, наш командир в курсе дела.

13 августа

Чувствую себя ничего, если бы не постоянная боль. Погода прекрасная, и потом эти прекрасные письма дорогой Розель, отважной жены солдата. Командир присматривает за мной, как отец. Потчует меня яйцами, маслом, медом, сливками. Я по большей части отсыпаюсь, и это позволяет забыться, а забыться у нас есть от чего.

14 августа

Сегодня вечером к нам в гости пожаловали красные истребители и сбросили на нас с десяток бомб. После испытанного мною за последние дни это не особенно выбило меня из колеи. Гул канонады с линии фронта слышен сегодня так же отчетливо, как и вчера. Русские определенно сумели создать мощный плацдарм на Днепре. Линия фронта здесь очень тонкая, может, мы уже прорвали ее? Мне было бы очень неприятно, потому что означало бы перевод в полевой госпиталь. Кто-то из гражданских сообщил о группе в 8 человек большевиков, переодетых в немецкую форму, которые явились в деревню просить о подкреплении для войск в Барахтах. В связи с этим инцидентом решено было удвоить ночное боевое охранение. Вблизи фронта беспечность недопустима.

15 августа

Дивизия в полном составе отправилась сражаться. Полки маршем прошли мимо нас. Бравые, неустрашимые ребята, скажите мне, а где все те ваши товарищи, плечом к плечу сражавшиеся с вами? Один из солдат подходит к моим носилкам и пожимает мне руку. А что такого? Мы оба истекали кровью под ураганным огнем у Киева. Измучившись, он присаживается рядом, выпивает глоток у меня из бутылки, заедает моей порцией и с десяток раз затягивается от моей сигареты.

Число потерь мало-помалу затрагивает и нас. В 530-м пехотном полку почти никого не осталось, его дополняют остатками 528-го и 529-го.

16 августа

Боль начинает проходить. Слава богу, жизнь становится лучше!

17 августа

Три расчета противотанковых орудий выдвигаются на оборону села. Нам сообщили, что южнее Киева обнаружена группа военных и партизан. По-видимому, русские рассчитывают преодолеть истончившуюся линию фронта и атаковать нас с тыла. Где-то в нашем глубоком тылу высадились парашютисты. Теперь село пришлось взять в кольцо обороны.

18 августа

Впервые не чувствую боли и впервые поднимаюсь с носилок. Надо попробовать размяться. Оказываюсь на допросе взятых в плен партизан в ложбине. Разведчики арестовали целую их группу и теперь допрашивают. Это три молодые девушки 18–20 лет и мальчишка лет семнадцати. Все они раньше работали на текстильной фабрике, потом работы не стало. Их паспорта на вид слишком уж новенькие, да и денег у них при себе многовато для простых рабочих. После двухчасового допроса они признаются, что партизаны. Ими руководил некий майор Фридман. У них следующие задания: соединиться с еще одной группой партизан у Василькова в ночь на 19 августа. Вторая группа должна доставить высокочувствительные взрыватели. Девушкам предстояло выяснить, где находятся штабы здесь, в Барахтах и в Василькове, а 20 августа эти штабы должны быть взорваны.

Мы удивлены не на шутку. На нас собрались напасть. Мы узнаем кое-что и об организационном составе группы. Они работают смешанными группами – юноши и девушки, главным образом студенты. Численность каждой группы – не более пяти человек. В их задачи входит уничтожение складов ГСМ и боеприпасов, мостов и дорог. Кроме того, они подают условные знаки авиации. Они убивают (именно убивают, потому что и девушки обучены обращению с ножом) солдат боевого охранения, часовых и вестовых на мотоциклах.

Для закрепления успеха они располагают системой разветвленной связи. Когда в какой-нибудь населенный пункт вступают немецкие части, опытные военные, в основном переодетые в штатское комиссары, остаются там и выдают себя за местных крестьян, а на самом деле руководят работой партизанских групп. Партизаны постоянно взаимодействуют с этими группами террористов. То, что они замышляли в нашем тылу, доставило бы нам массу неприятностей, и надолго.

Всех четверых увели. Три молодые красивые девушки теперь погибнут. Все это было очень непривычно для нас, видавших виды фронтовиков. Эти три симпатичные девушки вызывали у меня сострадание. Но мое сострадание мало что могло изменить – их приговорили к расстрелу. Вот этого я уже видеть не мог. Решил отойти подальше. В конце концов какое-то время спустя (оно показалось мне вечностью) до меня донесся расстрельный залп.

Нет уж, воевать с гражданскими не по нашей части. Мы воюем на фронте. И все же остаток дня все наши ходили как в воду опущенные.

19 августа

Авианалет русских бомбардировщиков. Есть убитые и раненые. Арестована и после краткого допроса расстреляна еще одна группа партизан.

20 августа

Мне намного лучше. Раны почти полностью затянулись. Самое время – ходят слухи о том, что нас скоро пошлют на выполнение очередного задания.

21 августа

Поступили распоряжения. Вечером мы выдвигаемся на позицию. Что значит «мы»? Я-то остаюсь. Ничего не поделаешь – таков приказ. Но, может, попробовать упросить командира? После недолгих колебаний, понимая сложность фронтовой обстановки, командир все же позволяет мне отправиться вместе со своими.

– Доктор, он изнывает здесь от скуки! Ему надо идти с товарищами на выполнение задания!

Вот так удача! А собственно, к чему держать меня здесь? Позиции сейчас надежно укреплены, неделю назад атака русских сорвалась.