Григорий Аросев - Владимир Набоков, отец Владимира Набокова

● ненормальность существующего порядка государственного управления, с особой силой проявившаяся с начала 1880-х годов, заключается в полной разобщенности правительства с обществом и в отсутствии необходимого в государственной жизни взаимного между ними доверия;

● бюрократический строй, разобщая верховную власть с населением, создает почву для административного произвола. Такой порядок лишает общество необходимой всегда уверенности в охране законных прав всех и каждого и подрывает доверие его к правительству.

В конце текста его авторы выражали надежду на появление в России общенационального парламента. И хотя официально съезд не был запрещен, его резолюцию царское правительство не могло воспринимать спокойно. Последствия, хоть и мягкие, наступили мгновенно: Набоков был выведен из числа преподавателей училища, лишен званий и отлучен от двора.

Впрочем, ВДН даже не пытался понравиться властям. Уже подав в отставку, но до получения распоряжения из министерства, в январе 1905 года, Набоков на неофициальной встрече гласных Санкт-Петербургской думы в доме тогдашнего городского головы Павла Лелянова отказался присоединяться к тосту за императора, который предложил хозяин дома. Выпить предлагалось за то, что Николай Второй не пострадал в результате случайного выстрела, произведенного в сторону Зимнего дворца: во время крещенских праздников был дан салют, но пушку случайно зарядили картечью, а не холостыми патронами. Тост был предложен «в таких холопских выражениях», что Набоков вместе с двумя коллегами, адвокатом Евгением Кедриным и ученым Николаем Кареевым, не встали со своих мест. Набоков заявил: «Мы приглашены на товарищескую трапезу, а не для политической демонстрации». Не узнать об этом власти не могли.

Дальше – больше.

В середине января, уже после Кровавого воскресенья, но еще до официального указа из министерства Набоков выступил в городской думе с резким осуждением властей. После этого указ был выпущен почти мгновенно (возможно, это совпадение, но факт, что между этими событиями не прошло и пяти дней). Наконец, в мае 1905 года Набоков был уволен со службы по Ведомству учреждений императрицы Марии, и вслед за этим он демонстративно поместил в одной из газет объявление о продаже мундира.

Ни в коем случае нельзя сказать и то, что Владимир Дмитриевич стал изгоем. Он не просто оставался в центре событий, не просто продолжал иметь отношение к преподавательским кругам, но даже имел определенные шансы войти в правительство. По крайней мере, его кандидатуру на пост министра юстиции рассматривали в 1906 году. Насколько серьезно, мы не знаем, но известно, что фамилия Набокова фигурировала в списке «кадетского кабинета», который на тайных переговорах обсуждал Милюков с дворцовым комендантом Дмитрием Треповым. Трепов в разгар противостояния правительства с Думой пытался найти точки соприкосновения с либералами, и как раз тогда и возникла идея формирования кабинета из конституционных демократов во главе с премьером Муромцевым. Сам Милюков стал бы в этом случае министром внутренних дел. Но кадетский кабинет так и не состоялся. (А непосредственно министром юстиции в эти месяцы был Иван Щегловитов; как мы помним, по одной из версий, именно по его инициативе Набоков стал преподавателем Училища правоведения.)

Да, Набоков был бы идеальным министром юстиции в России, но, как и некоторые другие кадеты, он опередил время. Опередил настолько, что не только в царскую эпоху, но и в советские (пожалуй, и в постсоветские) времена его воззрения едва ли позволили бы ему занять этот пост. Набоков мог стать министром во Временном правительстве в 1917 году, но он благородно принял на себя другие обязанности, более срочные. (Успел бы он вовремя уехать из Петрограда, будь он облечен министерской властью, а главное – ответственностью?) И только в Крыму он стал министром, но, скорее всего, хорошо понимая всю эфемерность работы там и тогда.

А пока Набоков продолжал публицистическую деятельность, работал в различных профессиональных союзах и объединениях и занимался политикой в рядах конституционных демократов. В том же 1905 году ВДН возглавил уголовное отделение Юридического общества при Санкт-Петербургском университете и Русскую группу Международного союза криминалистов. В июле участвовал в съезде земских и городских деятелей в Москве. По результатам съезда Набоков и Сергей Муромцев, видный социолог и политик, подготовили «Обращение к народу», в котором сформулировали ключевые положения идеологии российских либералов.

Нельзя сказать, что политический путь Набокова состоял из одних побед – случались и поражения, в том числе довольно болезненные. О проигрыше Лелянову уже упоминалось, а в ноябре 1905 года Набоков баллотировался на пост заместителя председателя Санкт-Петербургской думы, но успех ему здесь не сопутствовал. В то время было распространено голосование шарами, а конкретно тогда выбирали не одного из двух или трех кандидатов, а решали, «достоин» ли каждый из кандидатов быть товарищем председателя. В случае Набокова подали 22 избирательных шара и 44 неизбирательных (ящики для шаров были окрашены в белый и черный цвета, и, когда кого-то не избирали, то есть шаров оказывалось больше в черной части, это в обиходе называлось «прокатить на вороных»).

Конечно, фиаско на выборах городского головы было серьезнее, в конце концов, гласным Думы Набоков оставался в любом случае, пусть и не в желаемой должности. Но зато вороное поражение стало вторым – не подряд, вспомним только что упомянутые должности в юридических группах, – за небольшой срок. Вполне можно допустить, что Набокову, привыкшему к постоянным победам, пережить это было непросто. К счастью, политическая деятельность не оставляла много времени на рефлексию.

В феврале 1906 года, с разницей всего в день, стали выходить два издания, к которым Набоков имел самое непосредственное отношение. Первое – «Вестник Партии народной свободы» (с декабря того же года – «Вестник народной свободы. Еженедельник к.-д.»; смена названия была продиктована требованием градоначальника; «к.-д.» значило «конституционных демократов»), в котором ВДН был ответственным секретарем и оплачивал издержки на издание в течение первого года. «Вестник» выходил до февраля 1908 года. Другое же издание – знаменитая «Речь», ежедневная газета, выходившая вплоть до Октябрьской революции 1917 года, когда ее закрыли большевики.

«Речь» создал Юлиан Бак, руководили ею Гессен и Милюков, но поначалу они хотели создать коммерческое, то есть самоокупаемое, а в идеале – приносящее доход издание (стоила газета и в розницу, и по подписке немало), поэтому на партийной принадлежности газеты акцент не делался. Сами редакторы в подзаголовке ее характеризовали как «большую ежедневную политическую и литературную газету», ориентированную на обеспеченную либеральную публику, нечто вроде тогдашней британской The Times . В лучшие времена тираж «Речи» доходил до 40 тысяч экземпляров.