Владимир Высоцкий - Песни и стихи. Том 1

И станешь человеком.

Весь вывернусь наружу я

И голенькую правду

Спою других не хуже я

Про милое оружие,

Оружие, оружие балладу.

Купи себе ещё нательное,

Да чёрта ли вам в нём?

Купите огнестрельное —

Направо за углом.

Ну, начинайте, ну же,

Стрелять учитесь все.

В газетах про оружие

На каждой полосе.

Вот сладенько под ложечкой,

Вот горько на душе.

Ухлопали художничка

За вкус к папье-маше.

Ану, стреляйте досыту

В людей, щенков, котят.

Продажу, слава Господу,

Нескоро запретят.

Пока оружье здесь не под запретом —

Не бойтесь, всё в порядке в мире этом.

Не страшно без оружия

Зубастой барракуде.

Большой и без оружия,

Большой нам в утешенье,

А маленькие люди без оружия не люди,

Все маленькие люди без оружия — мишени.

Большие лупят по слонам,

Гоняются за тиграми,

А мне, а вам, куда уж нам

Шутить с такими играми?

Пускай большими сферами

Большие люди занимаются.

Один уже играл с пантерами,

Другие доиграются.

У нас в кармане пушечка,

Не маленькая, новая,

И нам земля — подушечка,

Подстилочка пуховая.

Кровь жидкая, болотная

Пульсирует в виске,

Немеют пальцы потные

На спусковом крючке.

Мы маленькие люди, на обществе прореха,

Но если вы посмотрите на нас со стороны,

За узкими плечами небольшого человека

Стоят понуро, хмуро две больших войны.

Коль тих и скромен, не убьют,

Всё домыслы досужие.

У нас недаром продают

Секретное оружие.

А тут ещё норд-ост подул,

Цена установилась сходная,

У нас, благословенье Господу,

Страна пока свободная.

Ах, эта жизнь грошовая,

Как пыль — подуй и нет.

Поштучное, дешёвое,

Дешевле сигарет.

И рвётся жизнь-чудачка,

Как тонкий волосок.

Одно нажатье пальчика

На спусковой крючок.

Пока легла покупка,

Мы все в порядке с вами,

Нам жизнь отнять, как плюнуть,

Нас учили воевать.

Кругом и без войны война,

А с голыми руками

Ни пригрозить, ни пригвоздить,

Ни самолёт угнать.

Для пуль все досягаемы.

Ни чёрта нет, ни Бога.

И мы себе стреляем, и

Мы никого не трогаем.

Стрельбе, азарту все цвета,

Все возрасты покорны,

И стар, и млад, и тот, и та,

И жёлтый, белый, чёрный.

Опять сосёт под ложечкой.

Привычные уже —

Убийство на обложечке,

Девулька в неглиже.

Наш мир кишит неудачниками

С топориком в руке,

И мальчиками с пальчиками

На спусковом крючке.

В дорогу, живо, или в гроб ложись.

Да, выбор небогатый перед нами.

Нас обрекли на медленную жизнь.

Мы к ней для верности прикованы цепями.

И кое-кто поверил второпях,

Поверил без оглядки, бестолково.

Но разве это жизнь, когда в цепях.

Но разве это выбор, если скован?

Коварно нам оказанная милость.

Как зелье полоумных ворожих.

Смерть от своих за камнем притаилась,

И сзади тоже смерть, но от чужих.

Душа застыла, тело затекло,

И мы молчим, как подставные пешки,

А в лобовое грязное стекло

Глядит и скалится позор в кривой усмешке.

И если бы оковы разломать,

Тогда бы мы и горло перегрызли

Тому, кто догадался приковать

Нас узами цепей к хвалёной жизни.

Неужто мы надеемся на что-то?

А может быть, нам цепь не по зубам?

Зачем стучимся в райские ворота

Костяшками по кованым скобам?

Нам предложили выход из войны,

Но вот какую заломили цену:

Мы к долгой жизни приговорены

Через позор, через позор, через измену.

Но рано нас равнять с болотной слизью,

Мы гнёзд себе на гнили не совьём,

Мы не умрём мучительною жизнью,

Мы лучше верной смертью оживём.

В томленьи одиноком

В тени, не на виду

Под неусыпным оком

Цвела она в саду.

Маман вегда с друзьями,

Папа от них сбежал,

Зато каштан ветвями

От взглядов укрывал.

Высоко ль или низко

Каштан над головой,

Но Роза-гимназистка

Увидела его.

Нарцисс, цветок отпетый.

Отец его магнат.

И многих роз до этой

Вдыхал он аромат.

Он вовсе был не хамом,—

Изысканных манер.

Мама его — гранддама.

Папа — миллионер.

Он в детстве был опрыскан —

Не запах, а дурман.

И Роза-гимназистка

Вступила с ним в роман.

И вот, исчадье ада,

Нарцисс тот, ловелас,

— Иди ко мне из сада,—

Сказал ей как-то раз.

Когда ещё так пелось?

И Роза, в чём была,

Сказала: «Ах!» Зарделась

И вещи собрала.

И всеми лепестками

Тут овладел нахал.

Маман была с друзьями,

Каштан уже опал.

Искала Роза счастья

И не видала, как

Сох от любви и страсти

Почти что зрелый мак.

Но думала едва ли,

Как душен пошлый свет —

Все лепестки опали,

И Розы больше нет.

И в чёрном чреве мака

Был траурный покой.

Каштан ужасно плакал,

Когда расцвёл весной.

Было так: я любил и страдал,

Было так: я о ней лишь мечтал.

Я её видел тайно во сне

Амазонкой на белом коне.

Что мне была вся мудрость скучных книг,

Когда к следам её губами мог припасть я.

Что с вами было, королева грёз моих,

Что с вами стало, моё призрачное счастье?

Наши души купались в весне,

Наши головы были в огне,

И печаль с ней и боль далеки

И, казалось, не будет тоски.

Ну, а теперь хоть саван ей готовь,

Пью сквозь слёзы я и плачу без причины.

Вам вечным холодом и льдом сковало кровь

От страха жить и от предчувствия кончины.

Понял я: больше песен не петь,

Понял я: больше снов не смотреть.

Дни тянулись к ней нитями лжи,

С ними были одни миражи.

Я жгу остатки праздничных одежд,

Я струны рву, освобождаясь от дурмана.

Мне не служить рабом у призрачных надежд,

Не поклоняться больше идолам обмана.

Дамы, господа, других не вижу здесь,

Блеск, изыск и общество прелестно.

Сотвори Господь хоть пятьдесят Одесс —

Все равно в Одессе будет тесно.

Говорят, что здесь бывала королева из Непала

И какой-то крупный лорд из Эдинбурга,

И отсюда много ближе до Берлина и Парижа,

Чем из даже самого Санкт-Петербурга.

Вот приехал в горд меценат и крез,

Весь в деньгах, с задатками повесы,

Если был он с гонором, так будет без,

Шаг ступив по улицам Одессы.

Из подробностей пикантных две: мужчин столь элегантных

В целом свете вряд ли встретить вы смогли бы,

Ну, а женщины Одессы — все скромны, все поэтессы,

Все умны, а в крайнем случае красивы.

Грузчики в порту, которым равных нет,

Отдыхают с баснями Крылова.

Если вы чуть-чуть художник и поэт,

Вас поймут в Одессе с полуслова.

Нет прохода здесь, клянусь вам, от любителей искусства,