Махатма Ганди - Моя жизнь, или История моих экспериментов с истиной

Миссис Джаиджи Петит не пожалела сил, организовав женскую депутацию, которая должна была встретиться с вице-королем. Среди дам из Бомбея, вошедших в состав депутации, я запомнил имена леди Тата и ныне покойной Дилшад Бегам. Депутация произвела надлежащий эффект. Вице-король дал положительный ответ.

Я посетил Карачи, Калькутту и многие другие города. Повсюду проходили прекрасно организованные митинги и царил невероятный энтузиазм. Я не ожидал ничего подобного, когда начинал агитационную кампанию.

В те дни я обычно путешествовал один и потому приобрел очень необычный опыт. Люди из уголовного розыска постоянно следили за мной, но, поскольку скрывать мне было нечего, они меня не беспокоили, да я и сам не доставлял им трудностей. К счастью, к тому времени меня еще не наделили титулом «махатма», хотя я слышал, как его часто выкрикивали там, где люди хорошо знали меня.

В один из дней агенты все же потревожили меня на нескольких станциях, проверили мой билет и записали его номер. Я, конечно же, с готовностью отвечал на все задаваемые мне вопросы. Другие пассажиры принимали меня за садху или факира [116] Здесь «факир» означает странствующего аскета. . Заметив, как со мной обращаются на каждой станции, они рассердились и принялись бранить агентов.

— Зачем вы пристаете к этому бедному садху без всякого повода? — с негодованием спрашивали они.

— Разве вы уже не показали свой билет этим негодяям? — обращались они ко мне.

Я мягко отвечал:

— Мне несложно показать им билет. Они всего лишь исполняют свои служебные обязанности.

Однако пассажиров это не успокоило. Они все больше сочувствовали мне и резко возражали против подобного обращения с невинным человеком.

Но агентов я еще как-то терпел. Настоящим испытанием стали поездки в третьем классе. Тяжелее всего пришлось, когда я ехал из Лахора в Дели. Я сначала отправился из Карачи в Калькутту через Лахор, где мне предстояло пересесть в другой поезд. Но найти свободное место в вагонах у меня не получилось. Они были забиты людьми, и те, кто мог пробраться внутрь, нередко применяли силу и часто проникали в вагон через окно, если двери были уже заперты. Мне нужно было добраться до Калькутты к назначенному дню митинга, и если бы я пропустил этот поезд, то не смог бы приехать вовремя. Я почти оставил надежду попасть в вагон. Меня нигде не пускали. Неожиданно один носильщик, заметивший мои метания, подошел ко мне и сказал:

— Дайте мне двенадцать анн, и я найду место.

— Хорошо, — ответил я, — вы получите свои двенадцать анн, как только я сяду.

Молодой человек стал переходить от вагона к вагону, взывая к пассажирам, но на него никто не обращал внимания. Когда поезд уже готовился к отправлению, кто-то из пассажиров сказал:

— Мест здесь нет, но можете впихнуть его в вагон, если желаете. Вот только ему придется стоять.

— Как вам это? — спросил носильщик.

Я охотно согласился, и тогда он поднял меня и затолкал в вагон через окно. Так я попал в поезд, а молодой человек заработал свои двенадцать анн.

Ночь превратилась в сплошное мучение. Остальные пассажиры кое-как сидели, а я простоял два часа, держась за цепь верхней полки. Некоторые пассажиры постоянно приставали ко мне.

— Почему вы не садитесь? — то и дело спрашивали они.

Я пытался объяснить им, что для меня нет места, но они раздражались все сильнее, ведь я стоял прямо перед ними, хотя сами они вольготно расположились на верхних полках. Они продолжали досаждать мне, а я продолжал спокойно отвечать им. Наконец они смягчились. Несколько человек спросили, как меня зовут, и потеснились, чтобы дать мне возможность сесть. Так я был вознагражден за мое терпение. Я смертельно устал, у меня кружилась голова. И снова Бог спас меня, когда я крайне нуждался в этом.

Я все-таки сумел добраться до Дели, а затем до Калькутты. Магараджа Кассимбазара, председатель митинга в Калькутте, приютил меня в своем доме. Как и в Карачи, здесь царил всеобщий энтузиазм. На митинге было несколько англичан.

Еще до наступления 31 июля правительство выступило с объявлением, что контрактная эмиграция из Индии прекращается.

А ведь первую петицию, направленную против контрактации, я составил еще в 1894 году, уже тогда надеясь на ликвидацию этой «полурабской» системы, как называл ее сэр У. У. Хантер.

Множество людей внесло свою лепту в агитационную кампанию, развернувшуюся в 1894 году, но не могу не отметить, что только вероятность сатьяграхи приблизила крах системы.

Если читатель хочет узнать больше о ходе агитации и тех, кто участвовал в этой кампании, я вновь отсылаю его к своей книге «Сатьяграха в Южной Африке».

Чампаран — земля короля Джанаки [117] Король (или царь) Джанака — правитель государства Видеха, один из персонажей эпоса «Рамаяна». . В этих местах много манговых рощ, а до 1917 года здесь было множество плантаций индиго. Чампаранские арендаторы по местному закону обязывались засадить индиго три из двадцати частей арендуемого участка лично для своего землевладельца. Система была известна как тинкатья , поскольку три ката из двадцати (то есть ровно акр) отводилось под индиго.

Если честно, до того момента я ничего не знал ни о Чампаране, ни о его местоположении, ни о плантациях индиго. Я видел плоды индиго в пачках, но не знал, что их выращивают и обрабатывают в Чампаране ценой невероятных усилий тысяч земледельцев.

Раджкумар Шукла оказался одним из этих землевладельцев, изнемогавших под гнетом закона, и его переполняла решимость смыть это пятно цвета индиго с тысяч других арендаторов, страдавших так же, как он.

Этот человек буквально вцепился в меня в Лакхнау, куда я в 1916 году прибыл по делам Конгресса.

— Вакилбабу расскажет вам все о нашем горестном положении, — сказал он и умолял меня посетить Чампаран.

«Вакилбабу» оказался не кто иной, как бабу Браджкишор Прасад — душа общественной работы в Бихаре, ставший позже моим близким товарищем в Чампаране. Раджкумар Шукла привел его ко мне в палатку. На нем был черный длинный камзол ачкан из шерсти альпаки и брюки. Браджкишорбабу не произвел тогда на меня какого-то особого впечатления. Мне показалось, что это обычный вакил, пользующийся невежеством крестьян. Услышав от него о происходящем в Чампаране, я, по своему обыкновению, ответил:

— Не могу сказать ничего определенного, пока не увижу то, что вы рассказали, своими глазами. Пожалуйста, представьте свою резолюцию Конгрессу, но меня сейчас не отвлекайте.

Раджкумар Шукла, разумеется, хотел получить помощь Конгресса. Браджкишорбабу Прасад представил резолюцию в поддержку земледельцев Чампарана, которую приняли единогласно.