Николай Фигуровский - Я помню... [Автобиографические записки и воспоминания]

В те же дни, когда мы были не просто на фронте, а на передовой подвергались то минометным обстрелам, то бомбежке и обстрелу с воздуха, и приходилось то и дело ложиться при виде приближающегося немецкого самолета, случилось следующее происшествие. Одна из наших дивизий (126-я) попала в окружение, и мы получили об этом сведения. Я вдруг был вызван начальником штаба и получил распоряжение немедленно отправиться в расположение этой дивизии и связаться с ее штабом. Было ясно, что меня посылают, собственно, не для связи, а для того, чтобы убедиться, что связи нет. Поручение это было безнадежным и могло кончиться либо гибелью, либо пленом. Однако я стал быстро собираться — приказ есть приказ. Видимо, я несколько нервничал. Чуйков, проходя мимо меня, спросил, куда я тороплюсь. Я ответил. Тогда он мне сказал: «Вы же начальник отдела и службы и отвечаете за это. Отставить!» — и тут же, вызвав начальника штаба, дал ему соответствующее распоряжение. Видно, все-таки мне везло в жизни.

Итак, В.И.Чуйков ушел от нас. Мне удалось встретиться с ним через 10 лет после войны всего один раз и поговорить. Жаль было его. К нам был назначен новый командующий генерал М.С.Шумилов 48. Наш штаб 64 А. перевели в Верхне-Царицынское. Здесь мы оставались несколько дней. Мой отдел был размещен на краю станицы в отдельном домике с «базом». Хозяева домика были симпатичные старик со старухой. Они заботились обо всех нас. Старуха по утрам пекла нам оладьи. Несколько дней мы жили в станице спокойно. Командующий армией М.С.Шумилов и член Военного совета Абрамов разместились в блиндажах в кустах на другом конце станицы. Рядом в избах были оперативный, разведывательный и другие отделы штаба. Мы вели свою работу сравнительно спокойно и даже как-то не чувствовали близости фронта. И вдруг над нами стали появляться немецкие самолеты, и однажды в станицу попало несколько снарядов. Но мы продолжали руководить соединениями и частями.

Я, естественно, часто ходил к командующему с докладом, заходил в Оперативный отдел за информацией и указаниями. Вспоминаю один эпизод во время одного из таких походов. После доклада командующему он протянул ко мне цилиндрический предмет с немецкой надписью по бокам и спросил меня: «Не химическое ли это оружие?». Я плохо понимал по-немецки, но понял, что это дымовая шашка оранжевого дыма, видимо, сигнальная для немецкой авиации. Тогда командующий задал мне вопрос, как она действует. Из немецкой надписи, которую я еще раз прочитал, я узнал, что для зажигания шашки надо лишь дернуть за поводок, и доложил об этом командующему. Он тогда сказал: «Ну, дерни!». Я тотчас же дернул за поводок, и шашка моментально зажглась, выпустив такой мощный поток оранжевого дыма, что я оторопел. Выделение дыма к тому же сопровождалось неприятным шипением. Я от неожиданности сразу же бросил шашку в сторону. Надо было так случиться, что она упала недалеко от спящего солдата, видимо, связного. Спал он спокойно и глубоко, видно, устал. Шашка зашипела рядом с ним, и он сразу же проснулся. Надо было видеть, как он испугался, мгновенно вскочил, инстинктивно, видимо, ожидая взрыва. Но такового не последовало. Образовалось лишь большое облако оранжевого дыма, который медленно рассеивался. Все мы не могли удержаться от веселого смеха, к которому присоединился напуганный солдат. Загадка шашки была разгадана.

Близость фронта, т. е. собственно фронт для нашего штаба, вызывала всякие неожиданные переживания. Еще до переезда в Верхне-Царицынское в моем отделе ранило моего старшего помощника, хорошего парня — Козлова. Только через неделю приехал вновь назначенный на эту должность. Налеты немецкой авиации производились каждое утро. Поэтому пришлось выкопать около нашего дома в Верхне-Царицынской щели, которые очень нам пригодились. Пока немецкие самолеты летали с целью разведки, было еще ничего. Но все могло произойти на фронте. Однажды утром прилетела немецкая «рама» и страшно нахально с небольшой высоты подлетала то к нам, то, делая круг, снова была около нас. Мы с помощником взяли винтовки, нашли бронебойные патроны и открыли стрельбу по самолету. Возможно, что было попадание в самолет. Он внезапно повернул и исчез. Мы даже испытали некоторое чувство гордости за свои действия, но это было преждевременно. Мы ушли в хату и занялись делом. Но вдруг появились три самолета немцев и стали бросать бомбы прямо на нас и с небольшой высоты. Бомбы были небольшие, но осколочного действия. Пришлось немедленно весь отдел запрятать в щели. Это было около 5 часов утра.

Самолеты делали круг, летая друг за другом, и пикировали прямо на нас. Три бомбы подряд. Мы пригибали голову поближе к земле. Щель была тесной, в моей щели нас было трое, и мы едва умещались. Осколки свистели над нашими головами. Мы провожали взглядом улетавшие самолеты, но они, сделав круг, возвращались и снова бросали бомбы. Одна из бомб упала совсем рядом, наша щель была повреждена и сдвинулась, стало невыносимо тесно. Мы выглядывали сразу же после разрыва бомб и видели, как методичные немцы снова делали круг и снова заходили на нас. Опять приходилось прятать голову. Наши хозяева — старики поступили более благоразумно. Они вырыли себе щель заблаговременно за «базом» в некотором отдалении от дома, и их не бомбили.

Ситуация создавалась невеселая. Мы заметили вдруг еще три самолета на западе, в то же время три самолета, которые бомбили нас, развернулись и улетели совсем. Вновь прилетевшие самолеты начали все снова: сделав круг, они бросали на нас три бомбы. Эта карусель продолжалась методично, вслед за отбомбившимися самолетами появлялись три новых, и все начиналось сначала. Мы очень хорошо наблюдали отделившиеся от самолетов бомбы и тотчас же пригибали головы. Так продолжалось целый день, часов 10, а может быть, и больше. Мы не могли даже на несколько минут покинуть щель.

Во время этой крайне неприятной и нудной бомбежки мы, как ни странно, развлекались. Щель, в которой мы сидели, была всего метрах в 10–15 от хаты. С раннего утра около нас гуляли куры во главе с важным белым петухом. Они вовсе не пытались укрываться, но петух каждый раз выражал тревогу при приближении к нам самолетов. Он, видимо, принимал их за хищных птиц и предупреждал своих кур. И вдруг — разрыв бомбы прямо рядом с нашей щелью и недалеко от кур. Куры, видимо, почти все уцелели (так казалось), но взрывной волной их так трахнуло, что они с криком летели метров 10. Пролетев это пространство, они вовсе и не думали убегать. Помятый взрывной волной петух вдруг взлетел на тын огорода и закричал победно «ку-ку-ре-ку!» Это было довольно смешно, но бесстрашие кур скорее щемило сердце. Война и… природа. Ужасно и трогательно. После каждого очередного падения бомб мы поднимали головы и выглядывали из щели.