Алексей Карпов - Ярослав Мудрый

Так отряд Эймунда и Рагнара оказался в Новгороде при дворе князя Ярослава. Источники не позволяют определить точно время их появления здесь; во всяком случае, это произошло не ранее лета 1016 года6, а может быть, даже еще позже. Для нас, однако, не столь важно, был или не был Эймунд в числе тех наемников-скандинавов, которые приняли участие уже в первом походе Ярослава на Киев. Сага сохранила уникальные сведения о том, как и на каких условиях русские князья нанимали варяжскую дружину, а эти условия, в основном, были одинаковыми для всех северных отрядов. Высвечивает сага и многие черты в характере «конунга Ярицлейва», каким запомнился он позднейшим скандинавским сказителям.

Когда Ярослав узнал о прибытии скандинавов в свою страну, рассказывает «Прядь об Эймуне», «Он посылает мужей к ним с поручением дать им мир в стране и позвать их к конунгу на хороший пир». Выражение «дать мир в стране» (или «мирную землю») означало вполне конкретное принятие на себя взаимных обязательств сторон: викинги обязывались не грабить данную территорию при условии, что им будут гарантированы приют и свобода передвижения и торговли7. Принятие таких обязательств обычно предшествовало заключению настоящего договора. Примечательно, что сам договор заключается во время пира, на который Ярослав приглашает скандинавских дружинников. Еще из истории Владимира Святого мы знаем, что именно на пиру князь и его бояре принимали важнейшие решения и чествовали свою дружину. Совместна трапеза, помимо прочего, сплачивала участников пиршества, в какой-то степени даже роднила между собой. Древнее, языческое понимание трапезы как магического действа, объединяющего князя и его подданных в некоем религиозном обряде, еще не успело уступить место позднейшему христианскому взгляду на пиршество как простое насыщение плоти. Устраивая для своих гостей обильное угощение, Ярослав подчеркивал свое расположение к ним и тем самым располагал их самих к себе.

Попотчевав гостей, Ярослав приступает непосредственно к дел. На вопрос, куда направляются прибывшие к нему воины, следует ответ Эймунда: «Мы… пришли сюда, на восток в Гардарики к вам, трем братьям. Собираемся мы служить тому из вас, кто окажет нам больше почета и уважения, потому что мы хотим добыть себе богатства и славы и получить честь от вас. Пришло нам на мысль, что вы, может быть, захотите иметь у себя храбрых мужей, если чести вашей угрожают ваши родичи, те самые, что стали теперь вашими врагами. Мы теперь предлагаем стать защитниками этого княжества, и пойти к вам на службу, и получать от вас золото и серебро и хорошую одежу. Если вам это не нравится и вы не решите это дело скоро, то мы пойдем на то же с другими конунгами, если вы отошлете нас от себя». «Нам очень нужна от вас помощь и совет, потому что вы, норманны - мудрые мужи и храбрые, - отвечал Ярослав. - Но я не знаю, сколько вы просите наших денег за вашу службу». Эймунд потребовал прежде всего предоставить дом для вождей и всей дружины, а также все лучшие припасы, причем в изобилии. «На это условие я согласен», - поспешил с ответом Ярослав. «Тогда ты будешь иметь право на эту дружину, чтобы быть вождем ее и чтобы она была впереди в твоем войске и княжестве. С этим ты должен платить каждому нашему воину эйрир серебра, а каждому рулевому на корабле - еще, кроме того, половину эйрира». Эйрир серебра в Скандинавии в XI веке равнялся 27 граммам и примерно соответствовал половине северорусской гривны. Размер платы, которую потребовал от князя Эймунд, оказывается, таким образом, вполне реальным8. Однако Ярослав не готов выполнить требуемые условия и отвечает отказом.

Саги вообще изображают князя Ярослава чрезвычайно скупым человеком: «Конунг Ярицлейв не слыл щедрым», хотя «был хорошим правителем и властным». Споры относительно выплаты денег будут постоянно осложнять его отношения с Эймуном. Но мы уже говорили о том, что отсутствие показной щедрости не всегда характеризует правителя только с отрицательной стороны. Помимо всего прочего, Ярослав должен был думать о соответствии платы варяжским наемникам и новгородцам, вошедшим в состав его войска. У нас есть основания предполагать, что в ходе заключенного им соглашения с новгородцами он обещал последним денежное вознаграждение, во всяком случае не меньшее, чем пришлым варягам. Исследователи полагают, что скупость Ярослава имела и другую объективную причину. К началу XI века Русь определенно испытывала затруднения с монетным серебром (что объяснялось прекращением поступления серебряных монет из стран Арабского халифата), и хотя Новгород того времени, по-видимому, превосходил запасами серебра прочие русские города, Ярослав попросту не имел возможности полностью расплатиться с наемниками драгоценными металлами9.

«…Мы будем брать (причитающуюся нам сумму. - А. К.) бобрами и соболями и другими вещами, которые легко добыть в вашей стране, и будем мерить это мы, а не наши воины. И если будет какая-нибудь военная добыча, вы нам выплатите эти деньги, а если мы будем сидеть спокойно, то наша доля станет меньше». Эймунд, кажется, учел это последнее обстоятельство. Такое предложение вполне устроило новгородского князя, и договор был заключен. «И тогда соглашается конунг на это, и такой договор должен стоять двенадцать месяцев».

Срок договора (а он подтверждается и другими сагами, рассказывающими о службе викингов иноземным государям), разумеется, не случаен. Он объясняется сезонностью плаваний по Балтийскому морю: только летом и в первой половине осени скандинавы могли уплыть из страны и наняться на службу к другому правителю или вернуться на родину. Да и Ярослав, по-видимому, не хотел брать на себя слишком больших обязательств. Через год ему предстояло самому решать: нуждается ли он еще в помощи варягов или в состоянии обойтись собственными силами. А это зависело, конечно, от результатов его борьбы с братом.

О начале собственно военных действий сага рассказывает так. Спустя некоторое время после прибытия варягов Ярослав получил грозные письма от «Бурицлава конунга», а говорилось в них, что Бурицлав «просит несколько волостей и торговых городов… которые ближе всего к его княжеству, и говорил он, что они ему пригодятся для поборов». Посоветовавшись с Эймундом, Ярослав решает защищать свои владения. Он ответил отказом послам своего брата и ста собирать свое войско. «Ярицлейв конунг послал боевую стрелу по всему своему княжеству, и созывают конунги всю рать».

Рассказ этот не внушает исследователям доверия. И упоминание о грозном послании, и требование «волостей» и «Торговых городов» представляют собой «общее место» всех скандинавских саг, трафаретное описание начала любых боевых действий. Столь же трафаретно и упоминание о стреле, которую якобы пересылали по округе в знак призыва воинов на войну, - этот обычай, несомненно, не славянский, а скандинавский 10.