Алексей Карпов - Ярослав Мудрый

Приблизительно к тому же времени, что и рождение Владимира Ярославича, относится другое важное событие: столкновение Ярослава с новгородским посадником Константинам Добрыничем. «Повесть временных лет» ничего не знает об этом. Однако в уже известном нам списке новгородских князей в Новгородской Первой летописи младшего извода о расправе Ярослава над Константином (Коснятином) говорится вполне определенно, причем увязывается она как будто с двумя событиями: рождением и посажением в Новгород князя Ильи, а затем и Владимира Ярославичей: «И родился у Ярослава сын Илья, и послали в Новегороде, и умре. И потом разгневался Ярослав на Коснятина, и заточи и (его. - А. К); а сына своего Володимира посади в Новегороде»9.

Софийско-новгородские летописи (Софийская Первая, Новгородская Четвертая), а также ряд других летописей X и X веков сообщают дополнительные и исключительно важные подробности случившегося, однако датируют само событие по-разному: то 1019-м, то 1020 годом: «Коснятин же был тогда в Новегороде, и разгневался на него великий князь Ярослав, и заточил его в Ростов, и на третье лето повелел его убить в Муроме, на реке Оке»10.

Более о Константине Добрыниче источники не упоминают. Разумеется, ничего не говорится в них и о причинах княжеского гнева 11. А между тем обрисованная лишь двумя яркими мазками история взаимоотношений князя Ярослава и посадника Коснятина поражает своим неподдельным драматизмом. Человек, нашедший в себе мужество открыто бросить вызов князю, в щепы изрубивший с мужами-новгородцами княжеские ладьи и не давший возможность Ярославу бежать за море, человек, организовавший в Новгороде сбор средств для продолжения борьбы со Святополком и фактически спасший тем самым для Ярослава киевское княжение, он, после победы Ярослава над Святополком, был схвачен тем же Ярославом, заточен в темницу, а затем и умерщвлен. Не удивительно, что личность такого человека привлекала и привлекает к себе неослабевающее внимание как историков, так и писателей-беллетристов, пишущих на исторические темы. Столь скупо, но в то же время столь ярко намеченная канва внешней биографии Константина Добрынича дает неограниченный простор для гипотез самого разного рода, в том числе и совершенно фантастических.

Так, различными домыслами и догадками обросло вынужденное пребывание Коснятина в Ростове и Муроме, где опальный посадник пользовался будто бы громадным влиянием. Известный историк и археолог Н. Н. Воронин (отнюдь не склонный в других случаях к подобным фантастичным построениям) предполагал, например, что имя Константина

Добрынича отразилось в названии города Коснятина на Волге (в устье Волжской Нерли), который якобы и был основан им; более того, исследователь высказал предположение, согласно которому Коснятин являлся выразителем коренных интересов и «регрессивных (здесь: языческих. - А. К.) стремлений местной среды» на этой угро-финской окраине Древнерусского государства. Смерть Коснятина Н. Н. Воронин датировал 1022 годом и полагал, что впоследствии она отмечалась местным населением Поволжья особыми языческими игрищами, одно из которых совпало будто бы с приездом в Суздальско-Ростовскую землю князя Ярослава Владимировича в 1024 году, что нашло отражение в известном нам предании о поединке Ярослава с огромным медведем из «Сказания об основании города Ярославля» (см. об этом в главе 2)12. Это предположение, конечно, не имеет (да и не может иметь) под собой никаких оснований. Так, город Конснятин, известный в источниках с XII века, судя по прямому сообщению летописи, был основан князем Юрием Долгоруким в 1134 году (или немного позже)13. Да и едва ли сосланный князем и содержавшийся под стражей посадник мог основать и назвать своим именем целый город.

Но и без того сам факт сохранения летописью известия о пребывания в заточении не князя, но всего лишь княжеского посадника (то есть фактически княжеского слуги) является уникальным для Xl века и свидетельствует об исключительности как самого события, так и личности Константина Добрынича.

Что произошло в Новгороде на самом деле и чем была вызвана расправа с Константином, мы, конечно же, так никогда и не узнаем14. Но какие-то предположения на этот счет высказать, наверное, можно.

По-видимому, неприязнь Ярослава к новгородскому посаднику имела ярко выраженный личный характер. Их столкновение летом 1018 года, когда Константин сумел навязать свою волю князю, не прошло бесследно для Ярослава. И хотя помощь новгородцев в конечном итоге оказалась спасительной для него, он не смог простить своеволия, грубого и откровенного вмешательства в свои дела, не забыл унизительности того положения, в которое попал (причем отнюдь не по вине Константина). Теперь пришло время отомстить за обиду. И Ярослав отыгрывается с лихвой. Выбирая местом заточения опального посадника Ростов, Ярослав, кается, ничем не рисковал. Ростовские бояре, по-видимому, оставались его верными сторонниками еще со времен его ростовского княжения.

Наверное, в глазах самого Ярослава его жестокая расправа на Константином отнюдь не выглядела одной лишь черной неблагодарностью. Внешняя форма, в которую был облечен т или иной поступок, значила в представлении людей Средневековья зачастую больше, чем подлинный смысл содеянного. Ярослав, конечно же, мстил не за помощь, оказанную ему Константином, но за пережитый позор, за явно и при всех нанесенную обиду.

Новгородский инцидент 1018 года имел еще одно следствие, выходящее за рамки личных отношений посадника и князя. Власть Константина Добрынича в городе, и без того достаточно прочна (ибо она, напомним, носила наследственный характер), стала поистине безграничной и, во всяком случае, угрожала власти самого Ярослава. И никакие победы последнего на юге не меняли соотношения сил в Новгороде. Ярослав, разумеется, не мог не осознавать это. Получалось, что только физическое устранение посадника (или, по крайней мере, его удаление из города) могло восстановить его собственную пошатнувшуюся власть на Новгородом - а в условиях продолжающейся политической нестабильности в Русском государстве это было для князя жизненной необходимостью. Личная месть, таким образом, переплеталась с государственным интересом.

Может быть, имело место и другое. Роль новгородцев в войне Ярослава со Святополком оказалась настолько значительной, что князь вынужден был пойти на какие-то чрезвычайные уступки горожанам, даровать Новгороду особые грамоты, определяющие исключительный статус этого города. Но Константин Добрынич непосредственно не участвовал в войне. (Покидая Новгород, князь оставил его здесь в качестве посадника.) И теперь льготы, завоеванные новгородцами в жестокой и кровопролитной борьбе, оказались в его руках не вполне заслуженно. Не исключено, что Ярослав сознательно пытался противопоставить «ветеранов» киевского похода новгородскому посадник или, по крайней мере, рассчитывая на их поддержку в усмирении Константина. Впрочем, не исключено и обратное: расправа на Коснятином имела целью общее ослабление Новгорода. Этот город представлял исключительную ценность для Ярослава как его главная опора и военная база на случай войны, но тем более князь был кровно заинтересован в сохранении своего полного контроля на ним. В политической истории это обычное явление: вчерашние союзники по борьбе с общим врагом превращаются в соперников, а иногда и непримиримых противников, как только их общий враг бывает повержден. И чем большую услугу один из них оказал другому по ходу борьбы, тем сильнее обычно раздражение и неприязнь, которые испытывает по отношению к нему облагодетельствованный им.