Алексей Карпов - Ярослав Мудрый

Впоследствии предпринимались попытки отыскать следы этого сказания в кабардинском и черкесском фольклоре - в том числе и в тех местностях Кабарды, где записывал свои материалы Ногмов, однако все эти попытки закончились безуспешно21. Этот факт, а также слишком явная зависимость кабардинской легенды о Редеде от русской летописи заставляют исследователей усомниться в том, что предание, записанное Ногмовым, существовало в действительности; скорее всего, последний и является его автором22 - напомним, что в начале XIX века практика создания подобных легенд, выдаваемых за народное творчество, была в Европе весьма распространенной.)

Возвратившись из Касожской земли в Тьмуторокань, князь Мстислав исполнил и другой свой обет - тот, который да во время самого поединка: возвести церковь во имя Пречистой Богородицы. Именно ее заступничеству он был обязан победой. «И придя к Тьмуторокани, - завершает свой рассказ о касожской войне Мстислава летописец, - заложил церковь Святой Богородицы и создал ее, и стоит она и до сего дня в Тьмуторокани».

Остатки этой небольшой по размерам церкви (точнее, остатки ее фундамента) были обнаружены археологами, работавшими на месте древней Тьмуторокани23. Церковь Пресвятой Богородицы стала главным храмом города; впоследствии возле нее появился монастырь. Любопытно, что в конце XI века в Киевской Руси, по-видимому, велись споры относительно времени строительства и авторства тьмутороканского храма. Так, в Киевском Печерском монастыре были убеждены, что церковь построил будущий печерский игумен Никон24, живший в Тьмуторокани в 60-е и 70-е годы XI века, когда здесь княжили потомки Ярослава Мудрого.

Между тем Мстислав отнюдь не забывал и о своих правах на русский престол. Победа в касожской войне значительно усилила его, прежде всего в военном отношении. Как мы уже говорили, хазары и касоги составили основу его войска. Решив «хазарскую» и «Касожскую» проблемы, тьмутороканский князь вплотную подступил к разрешению своей третьей (исходя из этнического состава его государства) задачи - «русской». По сути дела, он находился приблизительно в таком же положении, как и накануне войны с Редедей: будучи правителем части Руси, он был не прочь подчинить себе и всю Русь. По-видимому, Мстислав рассуждал вполне здраво: рано или поздно установивший власть почти над всей Русью Ярослав должен был обратить внимание и на его княжество и попытаться овладеть им.

Летописи датируют начало войны между Мстиславом и Ярославом 6531 (1023) годом: «Поие Мстислав на Ярослава с козары и с касогы» - читаем в «Повести, временных лет» под этим годом. Но о самом походе летописи сообщают уже под следующим, 6532 (1024) годом, так что историкам остается гадать, выбирая любую из названных летописцем дат. (Ведь не мог же Мстислав в самом деле двигаться с войском из Тьмуторокани к Киеву целый год.) Возможно, некоторый свет на события проливает уникальная информация, сохранившаяся в «Истории Российской» В. Н. Татищева. Под 1023 годом здесь сообщается не о начале войны между братьями, а об их переговорах друг с другом и о приготовлениях Мстислава к предстоящей войне:

«Мстислав посылал к Ярославу, прося у него части в прибавок из уделов братних, которые он завоевал. И дал ему Ярослав Муром, чем Мстислав не хотя быть доволен, начал войско готовить на Ярослава, собрав своих, а к тому козар и косог присовокупя, ожидая удобнаго времяни». И лишь на следующий год, узнав, что Ярослав, «не чая от Мстислава нападения, поехал в Новоград», Мстислав со своим русско-хазарско-касожским войском выступил против него25.

Мы не знаем, насколько можно доверять известию Татищева. В принципе, претензии Мстислава к брату, как их излагает историк XIII столетии, были совершенно справедливы: Мстислав как Владимирович имел на русские земли такие же права, как и Ярослав, и потому был вправе потребовать себе часть прежнего государства своего отца и прежних уделов своих братьев. Оправданной выглядит и позиция Ярослава: он оказывается готов уступить младшему брату часть своих земель - мы помним, что такой способ разрешения конфликта был для него привычен. Но почему именно Муром? Город, в котором прежде князя, князь Глеб Владимирович и который по своей удаленности от основных центров Руси едва ли мог заинтересовать тьмутороканского князя? Правда, Муром на реке Оке с важнейшим торговым центром, связывавшим древнюю Русь с Волжской Болгарией и - через нее - с другими восточными странами, и к тому же являлся одним из княжеских центров, выделенных в княжение своим сыновьям самим Владимиром. Но все же трудно объяснить выбор этого города в качестве предмета торга между двумя князьями. Может быть, зная о том, что Муром впоследствии принадлежал черниговским князьям, кто-то из книжников позднейшего времени решил «упредить» события и объяснить этот факт особым соглашением, заключенным между Ярославом и Мстиславом еще до начала войны между ними?

Так или иначе, но уступка одного города (если она имела место в действительности) не привела к миру. Из летописи следует, что Мстислав выступил против своего брата, когда тот отсутствовал в Киеве. Очевидно, он и в самом деле внимательно следил за развитием событий в Поднепровье и сумел выбрать наиболее подходящий момент для начала военных действий. Как мы помним, в 1024 году Ярослав, согласно летописи, отправился из Новгорода в Суздальскую землю. Можно полагать, что именно тогда Мстислав и попытался внезапным ударом овладеть стольным городом Руси.

Летописи очень кратко, без каких-либо подробностей сообщают об этом военном предприятии, которому суждено было стать одним из поворотных событий всего XI века. А между тем поход князя Мстислава на Киев завершился самым неожиданным образом: «Ярослав был в Новгороде; пришел Мстислав из Тьмуторокани к Киеву, и не приняли его киевляне; он же, пойдя, сел на столе в Чернигове…»

Причина, по которой киевляне отказались принять тьмутороканского князя, кажется, вполне очевидной. Хотя Мстислав и был сыном Владимира, он пришел в Киев как чужак, приведя с собой чужеземное, враждебное войско, в котором преобладали хазары и касоги. Киев еще помнил те времена, когда сам был частью Хазарского каганата, помнил и походы против хазар и касогов князя Святослава. Мстислав, казалось, поворачивал время вспять - его попытка утверждения в Киеве грозила реставрацией прежнего Хазарского каганата, правда, уже с новой столицей, с новыми границами, новой - христианской - верой и новым князем (или, если угодно, каганом) во главе. Киевляне, очевидно, не были готовы к такому повороту событий и потому однозначно выразили свою верность Ярославу.

Великий князь Ярослав Владимирович.