Дебра Мерк - Девочка в гараже [Реальная история приемной мамы] [litres]

– Ее мать – это ведь моя родная мать, так?

Ее черты исказились, пока мысли сплетались в узелки.

– Да, – кивнула я.

– Как ее зовут?

– Карен.

Тишина. Долгая-долгая тишина.

Лишь негромко тикал будильник на тумбочке у моей кровати. Мы не шевелились. В реальность леденящих душу слов верилось с трудом. А правильно ли выбран момент? Я уже сомневалась.

– Это к ней ты ездишь на свидание уже много лет? И никому не говоришь, с кем встречаешься? За эту Карен мы молимся с тех пор, как я была совсем маленькой? – Детали головоломки начинали складываться. Истина оказалась жестокой.

– Да. Это она.

– А где она сейчас?

– В Ласке, в женской тюрьме, – мягко ответила я. Хотя что тут уже смягчать?

– Что случилось? Как умерла Ханна? Что сделала с ней Карен? – Вопросы, которых я боялась, сыпались на меня один за другим. Как мне ответить? Сколько далеко зайти в подробностях и правде? Кортни задавала именно те вопросы, которых я страшилась много лет.

– Кортни, в то время Карен была совсем другой: она употребляла наркотики и алкоголь, часто делала неверный жизненный выбор. Общалась с плохими людьми. И это отражалось на ее детях. Однажды вечером она вышла из себя. Потеряла контроль. Сейчас я больше ничего не скажу. Когда подрастешь, узнаешь остальное. Но не сейчас. Не сегодня.

Мне не хотелось рассказывать Кортни о том, что Ханну запихнули в мешок для мусора и хранили в гараже девять месяцев, пока полиция не нашла ее тело. Я желала просто ответить на вопросы, которые задавала Кортни. Но о Карен ей следовало узнать еще кое-что.

Как мне ответить? Кортни задавала именно те вопросы, которых я страшилась много лет

– За годы Карен изменилась. Она приняла Иисуса, и Он преобразил ее. Я езжу к ней и молюсь за нее, потому что к этому призвал меня Бог. И пока я наблюдала, как она меняется с годами, я полюбила и простила ее.

Я знала, что надо поделиться с Кортни еще одной истиной, даже если она не спросит об этом. Мне хотелось дать ей понять, что ее родная мать – теперь последовательница Христа и что с годами она обрела прощение. Я надеялась, это подготовит сердце Кортни к тому, что и она когда-нибудь простит мать. Я была уверена: именно ради этого Бог позволил мне стать матерью Кортни. Он хотел, чтобы я научила ее жить в смирении, предавая себя воле Божьей и зная силу прощения. Но для этого требовалось время. Мне надо было набраться терпения.

– А про меня она знает? – спросила Кортни.

Я усмехнулась.

– Конечно, знает. Она ведь родила тебя.

Мы обе посмеялись.

– Ах, да. И то правда.

– Я много лет подряд переписывалась с ней и отправляла твои фотографии. Она знает о тебе все. И молится за тебя.

Снова расплакавшись, Кортни выпалила:

– Это же значит, что меня вообще не планировали! И не хотели!

– Да, это так. Многих детей их родители, в сущности, не планировали. Их появление становилось сюрпризом, когда матери обнаруживали, что беременны. Далеко не все мои другие дети были запланированными. Они стали чудесным и неожиданным даром Божьим. Только Бог способен создавать, и Он создал тебя. Ты запланирована по Его воле и для Его замысла. Карен тоже хотела тебя. Но обстоятельства не позволили ей оставить тебя при себе. Она преподнесла нам щедрый дар. Ее даром для нас стала ты.

Мы плакали. Кортни качнулась вперед и зарыдала. Печально для юной девушки узнавать такое! Как подростку осмыслить столь невообразимые сведения? Я погладила ее по спине и дала ей выплакаться. Протянула еще бумажных платков, крепко обняла и отчетливо произнесла:

– Я… люблю… тебя.

– Я тоже тебя люблю, – всхлипнула она.

Проходили минуты. Мы снова сидели молча, с красными и мокрыми лицами.

– Когда ты едешь в тюрьму к Карен? – спросила Кортни.

– Собиралась в будущую пятницу.

– Можно с тобой?

Я опешила. Она правда хочет встретиться с Карен? Желание увидеть родную мать вполне понятно. Но Кортни знала, как Карен обошлась с Ханной, и стремление повидаться удивило меня. Может, Кортни хотела своими глазами увидеть, кто эта женщина?

– Да. Если сумею все уладить, можешь поехать, – я улыбнулась и еще раз обняла ее.

– Как думаешь, что она скажет, если я приду к ней на свидание?

– Думаю, она будет счастлива. Твой приезд станет для нее несказанной радостью. За то, что она совершила, она вытерпела немало страданий. А встреча с тобой будет удивительным даром милости, – я отвела волосы от мокрого лица Кортни.

– Я хочу поехать, – сказала она.

– Вот и хорошо. Я позвоню в тюрьму, узнаю, что нам понадобится, чтобы сделать тебе пропуск, и напишу Карен. Ты точно хочешь поехать? – Я все еще стремилась оградить Кортни от подробностей истории, хотя в общих чертах она уже была ей известна.

– Еще я хочу встретиться с родными сестрами и братьями. Можно? – нерешительно спросила она.

– Да. А еще у тебя есть бабушка и дедушка, которые были бы очень рады познакомиться с тобой. Хочешь увидеться с ними?

Не слишком ли много я предлагаю ей сразу?

– Хочу познакомиться со всеми. Как думаешь, это ничего?

– Если хочешь, я свяжусь и с ними.

Я не знала, кому это решать. Мне? Или Кортни? В ее жизни слишком много вопросов оставалось без ответа. И она, похоже, хотела ответить на все разом. Я чуть отодвинулась, поерзала на постели, прижимая подушку к груди.

Кортни заметила это и придвинулась ближе.

– Ты моя мама, – сказала она. – Я люблю тебя. Ведь ты же моя мама.

И мы обе снова расплакались.

– Я помню. Просто беспокоюсь, как ты воспримешь столько новостей разом, – я вытерла слезы.

Мы взялись за руки, и я вслух возблагодарила Бога за его милость, за труд в жизни Карен и в нашей жизни. И мы попросили его подготовить детей Бауэр и их бабушку с дедушкой к моему звонку.

На следующий день я рассказала Элу, что случилось накануне вечером, позвонила в тюрьму заказать пропуск для Кортни, написала письмо Карен, обо всем рассказала ей и сообщила, что в следующий раз мы приедем к ней вместе с дочерью.

Наступило утро пятницы. Мы с Кортни отправились в Ласк. Музыка по радио в машине помогла заполнить два часа езды, которые иначе получились бы слишком тихими. Чем меньше оставалось до тюрьмы, тем лучше я понимала, как отчаянно мне хочется, чтобы эта встреча принесла благо Кортни и Карен. Вместе с тем я понимала, что это от меня не зависит. Я не могу управлять свиданием и должна смириться, отказаться от своего стремления им управлять. Моя задача – привезти Кортни к родной матери, а потом отойти в сторонку и не мешать им строить отношения. Я вела машину и молилась, вверяя наши сердца и надежды Господу.

Когда мы подъехали к тюрьме, припарковались и направились к дверям, Кортни замедлила шаг, оглядывая ограду с колючей проволокой и наружные стены тюрьмы.