Александр Шестаковский - Самородок

— Иди в контору, оформляйся.

Так Симонов стал слесарем завода, изготовлявшего станины и другие массивные детали для ткацких, сверлильных и прочих станков.

...Здесь, в родном отцовском доме, где Сергей Гаврилович одну за другой воскрешал в памяти страницы далекой юности, все новые попадавшие на глаза предметы напоминали ему о прошлом.

На заднем дворе, где начинался огород, он вдруг узрел приделанную кем-то к заборному столбу причудливо изогнутую металлическую трубку с облупившейся никелировкой. Конец ее был задран вверх наподобие вешалки. То ли козу к ней привязывали, то ли веревку для сушки белья — теперь сказать трудно.

Сергей Гаврилович узнал в этой трубке руль велосипеда, на котором в 1915 году ездил из Федотова на работу в Ковров.

— Каждый день ходить по 12 верст в оба конца пешком не шутка, — вспоминает Сергей. Гаврилович. — Так не надолго меня хватило бы. И вот узнаю, что у соседа есть в сарае давно проржавевший велосипед. Иду к хозяину — прошу продать. Он и отдал его по дешевке. Помню, как ругался отец, когда принес эту рухлядь в избу, — не верилось ему, что все это можно восстановить. Я и сам сомневался, хотя вида не подавал. Каждый вечер после работы возился с велосипедом, пока не довел до ума...

Работа слесаря по ремонту оборудования давала Симонову возможность свободно ходить из цеха в цех. Это было как раз то, о чем он мечтал. Устраняя неисправности то в одном, то в другом месте, Сергей за год не только изучил до тонкостей все имевшиеся на заводе станки и машины, но и само литейное производство. Он был доволен: сделан новый шаг к Большому Мастеру.

И тут, как два года назад на фабрике Куваева, он стал все отчетливее чувствовать, что, продолжая работать на литейно-механическом, квалификацию уже никак не повысишь.

Начальство ценило его расторопность, умение быстро обнаружить и устранить неполадки, словом, было им довольно. Любили его и рабочие за покладистость, готовность в нужный момент прийти на помощь. И все же в душе все отчетливей пробуждалось беспокойство, что напрасно теряет время, не приближающее его теперь уже ни на шаг к поставленной цели.

Мастер уговаривал его остаться и даже обещал повысить оклад, но Симонов не отступил, хотя и знал, что на новом месте будет зарабатывать меньше. Увлеченность идеей отстраняла материальные соображения на второй план.

И вот он в том же Коврове устроился на фабрику по ремонту ткацких станков. Если в Иваново-Вознесенске ему довелось познакомиться со всеми машинами, используемыми на текстильной фабрике в отделочном производстве, то о ткацких станках он не имел никакого представления. Пришлось еще раз начинать все сначала. Ну что ж, Сергей к этому стремился.

Не беда, что на первых порах вновь пришлось быть в роли ученика: солидный запас знаний, уже приобретенные профессиональные навыки вместе с природной смекалкой позволяли за считанные дни разобраться что к чему, прочувствовать специфику прежде незнакомого ему оборудования. Ну а потом начинался процесс более глубокого познания самых сложных узлов машин. Уже на этой стадии, опираясь на свой опыт, Симонов нередко удивлял мастеров своими предложениями, упрощающими и улучшающими работу механизмов. По существу, на новом месте ему нужно было лишь неделю-две, чтобы полностью освоиться и стать вровень со своими товарищами, проработавшими тут подчас несколько лет. А через месяц он уже слыл мастером на все руки.

Теперь, когда любому парню открыты двери всех учебных заведений — только учись! — пожалуй, может показаться, что Симонов был «летуном». И в самом деле: тогда он ни на одном предприятии не работал более одного-двух лет. Сергей Гаврилович вспоминает, как трудно порой бывало расставаться с привычным укладом, с хорошими людьми, с которыми успевал подружиться. И все же, встречаясь за воротами завода с рабочими других предприятий, он всегда дотошно их расспрашивал, нащупывал место, куда бы стоило перейти. При этом заработком он интересовался меньше всего. Важнее для него было, чтобы там обязательно присутствовало что-то новое, доселе ему неведомое, чтобы было чему научиться.

Как-то, а шел тогда уже 1916 год, в разговоре с мастеровыми Симонов услышал, что на станции Растяпино Нижегородской губернии навезли много техники, приступили к строительству механического завода. Требовались там рабочие всех специальностей и конечно же металлисты, слесари самых высоких разрядов. К такому сообщению Симонов не мог отнестись равнодушно — ведь строительную технику он не только не знал, но и видеть не доводилось. А тут еще мастер, не ведая того, подлил масла в огонь — исчерпав свое красноречие в посулах, уговаривая Сергея остаться, как последний, по его расчетам, неотразимый аргумент выпалил:

— Куда ты идешь! Ведь там машины, которые ты и не нюхал! Охота ли тебе, уже не мальчишке, ходить в учениках?!

И тут Симонов неожиданно для мастера широко улыбнулся. Не будет же он объяснять, что тот попал в самую точку. Ошарашенный такой реакцией на свои слова, мастер, видимо, счел, что парень рехнулся, и с досады только махнул рукой: «Ну валяй, поступай как знаешь!»

Стройка на станции Растяпино не обманула надежды Симонова — его охотно приняли и направили в инструментальный цех механической мастерской. Тут работа была более тонкой, чем та, к которой он привык, более деликатной, что ли, требовались повышенная внимательность и немалое мастерство. Симонов жадно постигал новое для него дело.

— Почему-то в жизни редко бывает, чтобы абсолютно все было хорошо. Одно хорошо, так другое обязательно плохо, — говорит раздумчиво Сергей Гаврилович. Работа, помню, мне тогда нравилась — чувствовал, что набираюсь знаний, полезных навыков, которые мне в будущем пригодятся. Казалось бы, только радоваться. Но не тут-то было: когда мы, мастеровые, возвращались в отведенный нам барак, несметные полчища блох, расплодившихся в опилках за дощатой стеной, набрасывались на нас, не давая никакого житья. Поужинав, намотавшись за день на заводе, мы забирались на нары и мгновенно засыпали. Но вскоре просыпались от нестерпимого зуда во всем теле — насекомые давали о себе знать. Так до утра, бывало, и не заснешь...

Рабочие инструментального цеха были для начальства на заводе как бы палочкой-выручалочкой. Чуть где не ладится — бежали за ними. Знали, что тут собраны наиболее квалифицированные слесари, способные быстро устранить любую неисправность. Пожилые инструментальщики, как правило, не очень охотно бросали свои рабочие места, долго собирались, а если удавалось, то и отлынивали от аварийных вызовов — им это было ни к чему. Симонова же не приходилось в таких случаях уговаривать. Он вмиг собирал в сундучок инструмент и шел, куда звали. Нередко и сам напрашивался, хотя от выдаваемых мастером ежедневных заданий его никто не освобождал. Потом наверстывал за счет обеденного перерыва, оставался после шабашного гудка. И все это без дополнительной оплаты, за тот же оклад.