Александр Шестаковский - Самородок

Такое рвение к работе и бескорыстие Симонова плохо укладывались в сознании товарищей по цеху. Они ценили в нем способность быстро разбираться в незнакомых механизмах, умение с безукоризненной точностью и чистотой изготовлять любую деталь, что далеко не каждому было по зубам. И все же считали его чудаком. Сергей это чувствовал, но даже не пытался их разубеждать. «Пусть считают меня кем хотят, — думал Симонов, — это избавит от необходимости объяснять свои поступки, какими бы нелепыми они им ни казались...»

За помощью к инструментальщикам приходили и когда заболевали дежурные слесари других цехов и на месте не было замены. Сергей и тут всегда охотно шел. На удивление товарищей, он даже как-то согласился в морозы покинуть теплое помещение инструментального цеха и несколько недель дежурить на лесозаводе. Там аварии случались нечасто. И все же Симонов работу себе находил. Одну за другой он по своей инициативе разбирал строгальные, фальцовочные и другие машины, когда они из-за отсутствия заказов простаивали, вновь собирал, заменяя изношенные детали, смазывал трущиеся части, словом, производил полный профилактический ремонт.

Мастер лесозавода сначала наблюдал за действиями нового дежурного слесаря настороженно — уж слишком непривычным и даже подозрительным казалось его рвение. Но потом, приглядевшись и убедившись в бескорыстии Симонова, видя, как благодаря ему оборудование лесозавода приводится в образцовое состояние, он был ему очень благодарен.

С. Г. Симонов. 1916 г.

Симонов не терял время попусту. Он считал, что понять устройство и взаимодействие узлов и деталей машины — это только полдела. Нужно еще и докопаться до тонкостей, прочувствовать назначение каждого выступа и углубления, каждой шайбы и винтика. А это давалось только полной разборкой и сборкой механизмов. И он не ленился. Словно губка впитывал в себя практические знания, которые в будущем обязательно пригодятся. Он в этом был твердо уверен.

Вместе с тем Сергей все острее ощущал необходимость пополнения своего теоретического багажа — хотелось свободно читать чертежи, не только знать, но и понять физико-химические процессы, происходящие в металле, скажем, при нагреве. Почему, например, в одном случае железо становится мягким, вязким, в другом — хрупким, в третьем — «твердокаменным»? О загадочных изменениях железа под действием тепла он знал еще со времени работы в родной деревне у кузнеца Шведова. Мог, если надо, закалить или отпустить любую деталь на углях кузнечного горна и даже с помощью паяльной лампы. Помогали накопленный к тому времени уже немалый опыт и интуиция. И все же Симонов сознавал, что на одном опыте далеко не уедешь: чтобы быть с металлом, как говорится, на «ты», нужно еще и проникнуть в тайну его структуры, в механизм внутренних превращений под воздействием термических и прочих обработок.

Старые мастеровые на его расспросы обычно растерянно пожимали плечами. Они бы охотно просветили любознательного парня, но и сами о вещах, которыми интересовался Сергей, имели приблизительное представление. Конечно, можно бы многое узнать от начальства. Но оно, как правило, держалось свысока, относилось к рабочим с пренебрежением.

Значительная часть технической интеллигенции, щедро подкармливаемая предпринимателями, бдительно охраняла свои привилегии. Так, не давая возможности талантливым рабочим подняться выше определенной черты, они сохраняли существовавший водораздел.

Сергей тяжело переживал это. Неужели он уперся в стену, которую ни пробить, ни обойти? Неужели его восхождение приостановилось, и он теперь не достигнет желаемой вершины? «Не хотите помогать, так обойдусь и без вас! — думал он упрямо. — Надо только найти способ подковаться теоретически, и он еще покажет, на что способен рабочий человек!»

Вскоре произошли события, которые помогли осуществить его заветную мечту...

Бесславная империалистическая война уносила все новые и новые человеческие жертвы. Россия изнемогала от бесчисленных мобилизаций. Каторжный труд и бесконечные поборы, связанные с войной, поставили рабочий класс в невыносимые условия, способствовали росту его политического самосознания и стремлению к революционным преобразованиям. Петроград и многие другие города и губернии страны сотрясались от забастовок и стачек.

Со всей полнотой обнажилась бездарность царского правительства, показавшего свою несостоятельность в военных вопросах. Уже в начале 1915 года в действующей армии ощущалась острая нехватка оружия и боеприпасов. Достаточно сказать, что для вооружения мобилизованных резервистов, призванных защищать «веру, царя и отечество», не хватало почти миллиона винтовок. Чудовищное благодушие в организации производства и снабжения фронта оружием и боеприпасами поставило русскую армию на грань катастрофы. Выход виделся царским сановникам только один — идти на поклон к иностранным капиталистам — производителям оружия.

Не мог пройти мимо внимания царских военных специалистов факт ускоренного оснащения пехотных дивизий воюющих стран ручными пулеметами.

Будучи значительно легче станковых, ручные пулеметы обладали хорошей маневренностью и мощностью огня, столь необходимой в наступательных операциях. В то же время, отличаясь от автоматических винтовок наличием сошки для упора и увеличенной емкостью магазина, они обеспечивали высокую меткость стрельбы и скорострельность.

Как вороны на падаль, слетелись тогда в Петроград представители зарубежных фирм и компаний, почуявшие возможность поживиться на крови своих и чужих народов. Ловчее других оказался датский промышленный делец и конструктор оружия Мадсен. Он предложил наладить в России производство ручных пулеметов своей системы и с этой целью высказал готовность «перебросить» в страну свой завод из Дании с полным комплектом оборудования и даже персоналом.

Царское военное ведомство ухватилось за это предложение. Ведь Мадсен единственный из иностранцев предлагал оружие, к которому подходил русский трехлинейный патрон. Это обстоятельство оказалось решающим. Но тут всполошились петроградские финансовые воротилы и крупные промышленники. Им не было никакого дела до того, чтобы русский солдат перестал быть безоружным перед неприятелем, что напрасно лилась людская кровь. Их больше беспокоили многомиллионные суммы, достававшиеся не им. Нет, они ничего конкретного не предлагали, чтобы облегчить участь соотечественников, одетых в солдатские шинели. Наоборот, пользуясь своими связями и влиянием в военных и правительственных кругах, они делали все возможное, чтобы притормозить заключение контракта с датчанами.