Александр Шестаковский - Самородок

Не ограничиваясь решением текущих вопросов, большевики сумели заглянуть и в завтрашний день. Предчувствуя, что власти датчан на пулеметном скоро придет конец, они проявили заботу о том, чтобы подготовить им смену. С этой целью администрацию принудили создать специальные курсы, на которых группу русских рабочих после трудового дня обучали обслуживанию датского оборудования. По настоянию большевиков в программу ввели занятия по теории металловедения и металлообработки.

Прослышав об этом, Симонов одним из первых подал заявление с просьбой принять его на курсы. Наконец-то осуществилась его давняя мечта.

Конечно же нелегко было после напряженного рабочего дня, кое-как перекусив, еще 2 — 3 часа слушать лекции, а затем на своем «верном коньке» — велосипеде ехать ночевать за 12 верст в Федотово. Домой приезжал незадолго до полночи. А утром, с первыми петухами, снова мчался в Ковров, чтобы поспеть к заводскому гудку. И так — каждый день.

Порой от физической усталости и постоянного недосыпания предательски слипались на лекциях веки. Огромным напряжением воли он заставлял себя не пропустить ни слова. Бывало и так, что, приезжая ночью после курсов домой, он от усталости уже не мог есть и, не притронувшись к оставленному матерью ужину, как сноп, валился на полати.

Мать, жалеючи, причитала:

— Да, что ж ты, сынок, так себя истязаешь? Вон, другие, без курсов обходятся. И ты без них не помрешь...

Но Сергей упрямо продолжал учебу, не пропуская ни одного занятия.

Сейчас Симонов с благодарностью вспоминает преподавателей курсов — русских инженеров, научивших его многому такому, что очень пригодилось впоследствии. Он стал безошибочно ориентироваться в сложных чертежах и сам научился чертить, получил ответы на мучившие его вопросы из самых различных областей металловедения.

Преподаватели приметили трудолюбие, прилежность парня, его любознательность, которую стремились всячески удовлетворить. Так он основательно подкрепил теоретически свои практические знания, накопленные в течение многих лет на разных производствах. Симонов чувствовал, что делает большой скачок к своей заветной цели.

Время шло, копенгагенские хозяева пулеметного завода настороженно следили за событиями в России. Уже был выстроен малый корпус завода, продолжалось сооружение большого. Но производство пулеметов так и не начиналось. Датчане не торопились завозить необходимый металл, калибры, часть специального инструмента, без которого завод не мог быть пущен. В сейфы зарубежных банков было перекачано более 15 миллионов рублей аванса, но дело двигалось медленно.

В дни октябрьских баррикадных боев в Москве рабочие Коврова создали боевой отряд под командованием большевика Жирякова и отправили его на помощь своим братьям по классу. По дороге он влился в двухтысячный отряд Владимирской губернии во главе с М. В. Фрунзе.

Как только в Коврове стало известно, что социалистическая революция свершилась, Временное правительство низложено, немедленно был создан Революционный комитет во главе с большевиком Н. С. Абельманом. К комитету и перешла вся власть в городе и уезде.

Датская администрация, напуганная социалистической революцией, с согласия акционеров решила закрыть завод, демонтировать и увезти в Данию все его оборудование. Но народная власть решила иначе. Осуществление рабочего контроля над деятельностью администрации промышленных, торговых и транспортных предприятий страны, узаконенное Советским правительством в конце ноября, возлагалось на фабрично-заводские профсоюзные комитеты.

Между тем завком пулеметного, в котором оказались меньшевики, выступил против введения рабочего контроля над датчанами, отстаивая их сомнительные права на завод, выстроенный руками русских рабочих, и оборудование, за которое иноземцы уже успели получить деньги с лихвой. Такая двурушническая, а по существу, предательская линия меньшевиков на некоторое время задержала национализацию предприятия.

В декабре в помещении строящегося корпуса большого завода состоялось общее собрание рабочих. Заслушивали отчет о работе завкома его председателя меньшевика Лютова. Понятно, что он, как только мог, расписывал свою деятельность «во имя интересов рабочих». Но тут с места раздалось сразу несколько голосов:

— А почему завком не поддержал наши забастовки в защиту увольняемых датчанами рабочих?

— Где вы прятались, когда акционеры допускали произвол?!

Слово взял пользовавшийся огромным уважением в коллективе за свою прямоту и честность слесарь большевик Андрей Михайлович Бурухин.

Под сводами корпуса раздались его страстные, гневные слова. Он беспощадно клеймил меньшевиков, саботировавших выполнение решений Советского правительства, мешавших осуществлять шаги к налаживанию расстроенного хозяйства.

Выступило еще несколько ораторов. Все они поддерживали Бурухина, ставшего после избрания Абельмана в Совет и уездный комитет РСДРП(б) большевистским вожаком на пулеметном.

После шумных дебатов был избран новый состав заводского комитета профсоюза, во главе которого был поставлен Андрей Бурухин. Однако меньшевикам все же удалось тогда протащить в завком несколько своих сторонников.

Хотя позиции завкома значительно усилились, фактическими хозяевами завода продолжали оставаться датчане. Всеми доступными средствами, а их оставалось немало, они упорно сопротивлялись вмешательству завкома в дела администрации и продолжали гнуть свою линию. Чувствуя, что их господству скоро придет конец, они потихоньку увольняли наиболее квалифицированных рабочих, старались сделать так, чтобы предприятие не могло наладить выпуск оружия. Так за воротами оказался на короткое время и Сергей Симонов.

Весна восемнадцатого года врезалась в память Сергея Гавриловича такими подробностями, что сейчас, слушая его, право же, диву даешься — можно ли все это помнить! Но сначала маленький экскурс в события тех дней.

Великий Октябрь стал поворотным пунктом не только в истории страны, но и всего человечества, в судьбах миллионов советских людей. Рожденным Октябрем как личность считает себя и Симонов.

Победа Октябрьской революции разорвала цепь безраздельного господства мирового капитала. Пример рабочих и крестьян бывшей Российской империи, сбросивших с себя оковы самодержавия, а затем и буржуазного Временного правительства, оказывал огромное революционизирующее воздействие на угнетенные народы всех стран. В стане империалистов царили смятение и страх. Наиболее дальновидные его представители усмотрели в событиях России первый звонок, предупреждающий о крушении всевластия капитализма. Правильно усмотрели — такова была историческая неизбежность. Неизбежность, с которой капиталисты не могли, не хотели примириться.