Рюдигер Юнгблут - BMW: история семьи Квандт, возродившей компанию

Электрические аккумуляторы вначале использовались только на электростанциях, вскоре от них стали питаться трамваи, лодки, экскаваторы, а со временем находились все новые и новые области применения. К началу войны 1914 года на фирме только в Германии работали 4000 человек, из которых около 1500 были призывного возраста. Первая мировая война подарила фирме AFA, как и многим другим, особую конъюнктуру. Сухопутные войска заказывали аккумуляторы для средств связи, для устройств прослушивания и для машин. Еще важнее аккумуляторы были для подводных лодок: из свинцовых аккумуляторов электромоторы получали энергию, которая служила для них приводом во время подводного плавания. AFA уже много лет оснащала аккумуляторами имперский флот.

Польза этого нового вооружения для войны на море стала очевидна сразу благодаря сенсационным успехам капитан-лейтенанта Веддигена на подводной лодке U9, которая только за один месяц потопила четыре британских судна. Если в начале войны все выглядело так, будто подводный флот в лучшем случае сможет защищать немецкие берега от нападения, то вскоре подлодки проплывали уже такие расстояния, которые казались миру нереальными. Они появлялись даже у берегов США.

Растущее военное значение подводных лодок оборачивалось для AFA большими прибылями. Заказы флота были такими, что на заводе фирмы AFA в Хагене долгое время невозможно было производить ничего, кроме аккумуляторов для подводных лодок. В то же время AFA помогла усовершенствовать оружие, с помощью массированного использования которого Германия в 1917 году вынудила вступить в войну США, что ускорило ее собственное поражение. Тотальная подводная война, развернутая Германией против торговых и пассажирских судов, которые опускали на дно без предупреждения, по планам немецкого военного командования должна была принудить к капитуляции отрезанную от потока товаров Англию. В действительности же Гинденбург и Людендорф довели дело до того, что медлившая до тех пор Америка встала на сторону противников Германии.

Когда к началу двадцатых годов Гюнтер Квандт пришел к власти на фирме AFA, ее производственная программа ограничивалась гражданскими товарами, имевшими хороший сбыт. Отзывы о качестве немецкой продукции за границей не пострадали из-за войны. AFA смогла уже в скором времени снова продавать свои аккумуляторы в Финляндию и Эстонию, в Бразилию и Японию. Она открыла свои инженерные бюро в Сурабайе и Шанхае. Деловая жизнь по всей стране также оживилась довольно быстро — экономика отдыхала от военного паралича. Всем требовались осветительные и силовые установки, и прежде всего аккумуляторы для радио. Эта продукция стала применяться на имперских железных дорогах, где решили перевести освещение поездов с газа на электричество. В шахтах также быстрыми темпами шла электрификация. Открывались все новые возможности использования аккумуляторов.

Но господа с фирмы AFA ни в коем случае не хотели терять свою компетенцию в военной технологии. Хотя по Версальскому договору запрещалось выпускать немецкие подводные лодки, возможность поставок их другим странам оставалась. Кроме того, немецкие верфи основали в 1922 году в Гааге Ingenieurskaantor voor Scheepsbouw (Инженерное бюро по судостроению), где они продолжали развивать технологии оружия и его компонентов для подводного флота.

Сенсационные успехи Гюнтера Квандта как фабриканта и инвестора имели и оборотную сторону. Во всяком случае так это представлялось его молодой жене. Миллионер в эти годы был всецело поглощен своими делами, другими вещами он не интересовался. Уже во время свадебного путешествия в Италию в начале 1921 года произошло столкновение характеров. У Квандта во время путешествия была плотная программа. Он интересовался многим, хотя подходил ко всему очень трезво. В то время как шофер возил молодоженов в большом «Mercedes» по великолепным местам, Квандт читал своей молодой жене лекции о геологической структуре слоев и возможностях их промышленного использования. Медовый месяц резко оборвался, когда Квандт получил деловое сообщение из Германии и решил вернуться.

Какое-то временя спустя он попытался возместить жене нанесенный ущерб с помощью трехнедельной поездки в Сан-Мориц. Но и в этот раз все прошло неудачно. Горы не произвели на жизнерадостную молодую женщину никакого впечатления, у нее не было желания сопровождать мужа во время его прогулок. Он писал: «В то время как я прочесывал местность, Магда почти все время сидела на балконе и загорала».

В Берлине на Магду Квандт были возложены огромные обязанности. Ей, которой было всего 19 лет, пришлось заменить мать двум сыновьям Квандта и, кроме того, руководить большим домашним хозяйством с многочисленной прислугой. Со старшим сыном у нее быстро установился личный контакт: Гельмут, открытый и интеллигентный мальчик, был всего на семь лет младше мачехи. Многое унаследовав от своей матери, искусной пианистки, Гельмут, в противоположность отцу, был восприимчив к искусству и музыкален. Симпатичный мальчик, к которому тянулись сердца, он уже в скором времени влюбленно смотрел на родственную ему по духу мачеху своими большими карими глазами.

Герберт был противоположностью брату: худощавый блондин, застенчивый интроверт. У него обнаружилась болезнь глаз, на которую обратил внимание еще учитель в Виттштоке. Квандт лечил мальчика в Берлине, в клинике профессора Зилекса. По окончании лечения врач сказал отцу, что сетчатка глаз его сына регенерировалась, но шрамы остались, поэтому острота зрения долгое время будет недостаточной. Отец был потрясен. Открывшаяся болезнь сына последовала вскоре после смерти его первой жены. Он беспокоился, как объяснял сам, «сможет ли зрение Герберта восстановиться настолько, чтобы мальчик сумел выдерживать жизненные катаклизмы». Некоторое время ребенку вообще нельзя было читать. В 1919 году Квандт перевел сына в гимназию Арндт в Берлине-Далем, куда также ходил и Гельмут. В этой школе разрешалось, чтобы дети, которых готовили частные учителя, выпускные экзамены сдавали экстерном. Гюнтер Квандт, очень переживавший за образование сына, пригласил для Герберта учителей, которые тренировали его на запоминание учебного материала.

Отец, который заглядывал далеко вперед, после беседы с врачом счел невозможным, чтобы его сын получил обычную профессию. Прежде всего исключалось, чтобы Герберт когда-нибудь стал руководить одним из промышленных предприятий, принадлежавших семье. Его скорее можно было представить себе зажиточным помещиком, который плохо видел. А всю писанину, думал отец, мог бы вести за него управляющий.