Рюдигер Юнгблут - BMW: история семьи Квандт, возродившей компанию

Гаральд любил различные технические развлечения, и в подвале своего дома в Бад-Хомбурге он встроил полуавтоматический стенд для стрельбы и кегельбан. Для строительства модели железной дороги на площади в восемьдесят квадратных метров в течение нескольких лет он использовал специалиста, который ему помогал укладывать пути, собирать сотни домиков, изображать реки и создавать с помощью щетины от щеток пшеничные поля. Покончив с этим, Гаральд принялся конструировать машину, которая бы с помощью проигрывателя и колеса со спицами обеспечила в построенной им железнодорожной стране смену дня и ночи в течение одного часа.

На своей вилле Гаральд Квандт огромный зал площадью в 300 квадратных метров и бар разгородил стеной, которую он мог опускать нажатием кнопки в полу. В подвале стояли четыре автомата для проигрывания грампластинок, к которым были присоединены многочисленные громкоговорители в разных жилых помещениях. Программу выбирал хозяин, нажимая на клавиши телефона. Не все, что создавал Квандт у себя дома, было технически совершенным. Музыкальную установку, например, дочери называли «автомат-обманщик», так как нередко проигрывались не те шлягеры, которые были набраны по телефону.

Семья эпохи экономического чуда: Гаральд Квандт с супругой Инге и дочерьми Габриелей, Анетт и Катариной.

Свою любовь к технике Гаральд Квандт пытался привить дочерям. Он привозил из своих поездок то модель самолета, которым можно было управлять с земли, то маленький ящичек, который издавал множество шумов и подавал световые сигналы. Перед девочками отец ставил задачу: отгадать, по какому принципу работала странная вещичка. Они должны были долгое время внимательно наблюдать за ней и потом сообщать ему свои мнения. Это была палка о двух концах. «Если потом говорилось что-то неправильное, то он мог рассердиться», — вспоминает Габриела Квандт-Лангеншайдт. Поэтому девочки думали сравнительно долго, прежде чем высказать предположение о том, что, может быть, аппаратом управляет генератор случайных чисел: «И если нам удавалось отгадать что-нибудь, он очень радовался».

Гаральд Квандт, в доме которого было не меньше 52 телефонов, изобрел для личного пользования нечто вроде автоответчика. Ответ записывался на магнитофон, который включался после того, как клали трубку на держатель над микрофоном. «Он был очень прогрессивно мыслящим человеком, опережавшим свое время, — говорит журналист Петер Бениш, который был другом Гаральда Квандта. — Он был впереди во всем. В послевоенные годы Гаральд раньше других понял, что мы живем в век Америки».

У Гаральда Квандта в доме был собственный кинотеатр, а чтобы было удобнее смотреть телевизор, он укрепил его на потолке над своей кроватью. Так экстравагантно оборудуя помещение, промышленник, возможно, неосознанно соревновался со своим отчимом. Йозеф Геббельс в 1930-е годы построил себе на Богензее дом из 21 комнаты с пятью ванными, огромные окна которого, так же как и домашний бар, опускались в пол с помощью электрической установки.

Позже часто утверждали, что в доме Гаральда Квандта было запрещено говорить о Геббельсе, но это не соответствует действительности. О матери и отчиме Гаральда говорили, правда, не очень часто, но эта тема вовсе не была под запретом. Старшие дочери знали, что Магда Геббельс была их бабушкой, но они не ощущали родственной близости, поскольку никогда не сидели у бабушки на коленях. Габриела Квандт как-то спросила своего отца, не потому ли у нее так много сестер и братьев, что у него, когда он был мальчиком, тоже было много сестер и братьев. Вопрос дочери был неприятен Гаральду Квандту, и он ушел от ответа. «Что это тебе вдруг взбрело в голову?» — резко спросил он девочку-подростка. «Он отреагировал очень грубо, — вспоминает она сегодня. — Вероятно, я затронула больной вопрос».

Некоторым наблюдателям казалось, что Квандт не хотел нагружать дочерей историей семьи. «Он не любил, когда в присутствии девочек говорили на эту тему», — вспоминает Петер Бениш. Однако сам Гаральд всегда без стеснения говорил о прошлом. Особенно его угнетала судьба шестерых сводных сестер и братьев: «Этого он никогда не понимал». Еще во время войны Гаральд Квандт внутренне отвернулся от Геббельса, что подтверждают и дневники министра пропаганды. «Убийством детей Геббельс лишил себя всяческой надежды на симпатию со стороны Гаральда Квандта», — говорит Бениш. Как-то раз он сказал дочери своей экономки Фриде Смирек: «Мои сестры могли бы еще жить».

Однажды летом 1955 года сестра Геббельса Мария Киммих с мужем постучали в дверь дома Квандта: они отправлялись в отпуск. Но промышленника не было дома, а его жена не предложила посетителям войти. У самого же Квандта не было против этих людей никакого предубеждения: чета Смирек, трудившаяся в его доме, в свое время работала у Геббельсов. Тот же человек, который в тридцатые годы был шофером Магды Геббельс, теперь возил на машине в школу его дочерей.

Гаральд Квандт принял на работу в свою империю и высокопоставленного сотрудника своего отчима, несмотря на то, что этот человек и в послевоенные годы считался убежденным национал-социалистом. Вернер Науман был высокоинтеллигентным и, по словам сотрудников министерства пропаганды, таким же фанатичным, как сам Геббельс. После того как Гитлер назначил Геббельса рейхсуполномоченным по тотальной мобилизации, он сделал своего статс-секретаря Наумана начальником комитета планирования последней великой мобилизации Второй мировой войны. Перед самоубийством Гитлер назначил Геббельса рейхсканцлером, а Наумана — министром пропаганды. В начале пятидесятых годов Науман собрал вокруг себя кружок бывших нацистов и поэтому был арестован властями британской оккупационной зоны. Когда он был в заключении, ультраправая Немецкая имперская партия выдвинула его кандидатом на выборах в бундестаг в 1953 году, однако Науман не имел права баллотироваться, так как в ходе денацификации был отнесен в группу изобличенных.

Что могло побудить Гаральда Квандта взять на работу такого человека в качестве директора Busch-Jaeger в Люденшейде? Журналисту Петеру Бенишу, который однажды его об этом спросил, Науман пояснил: потому что он был умным и не был нацистом. При этом Науман еще в 1928 году вступил в нацистскую партию, а в 1933 году стал бригаденфюрером СС. Может быть, Квандт принимал во внимание то, что Науман пытался спасти от смерти его мать и сводных братьев и сестер: он хотел перед концом войны поставить на якоре лодку с запасами продуктов недалеко от дома Геббельса. Магда Геббельс должна была на ней спрятаться, а позже предстать перед оккупационными властями, но она предпочла смерть рядом с мужем.