Андрей Старостин - Большой футбол

Да, война на долгое время перепутает все страницы наших жизней. То, что казалось невероятным, станет реальностью. То, что было реальностью, составляло основу -нашего быта, уйдет далеко. Изменится даже география вокруг нас. Москва, любимая мирная Москва, где прошла вся наша жизнь с колыбели, будет казаться нам такой недостижимой, такой далекой... Мы, все четверо братьев, как и многие наши товарищи, готовились уйти на фронт, с оружием в руках защищать Родину. Пока же каждый из -нас был начальником какого-либо оборонного объекта. Я не покидал своей фабрики, которая выпускала уже не бутсы и тапочки, а противогазы, вещевые мешки, военную амуницию. Мы работали три смены подряд, выполняли, перевыполняли план, дежурили во время воздушных налетов на крышах, гасили зажигательные бомбы, разгребали разбитые фугасками обломки соседних с нами домов. Все меньше и меньше спортсменов оставалось в Москве... А из тех, кто остался, формировались части московского ополчения. Николай организовывал военные занятия, он был председателем совета «Спартака», Александр — директор фабрики, Петр — начальник производственного комбината. Они готовили обмундирование для армии. Мы, братья, почти не встречались, каждый проводил вое время на своем объекте. Шел третий месяц Великой Отечественной войны.

Однажды, утомленный бессонницей, я выбрал свободный час и поехал в Тарасовку. Нужно было проверить состояние нашей летней спортивной базы. Вместе со мной поехали и мои друзья: артист Яншин, режиссер Арнольд. Там, в Тарасовке, тоже стало все по-другому. На зеленом поле стадиона росли сорняки. Несколько мальчишек гоняли по полю старый мяч. Свежий осенний воздух опьянил нас. Мы разделись и в трусах выбежали на поле, присоединились к мальчишкам. Было мае мало, для двух команд игроков не хватает. Будем играть поперек поля. Поставили из кирпичей условные ворота. Под ногами у меня вертится маленький черноголовый мальчишка. Он ловко принимает от меня мяч, обводит Яншина, снова пасует назад — хитро!

— Будет футболистом! — кричит мне Яншин, показывая на черноголового. — Экий бесенок!

Бесенок действительно удивляет нас верткостью, быстротой.

— Как твоя фамилия, Сережа? — спрашиваю я после этой кратковременной игры, одеваясь, чтоб снова ехать в город.

— Сальников, — застенчиво отвечает мне черноголовый.

Да, это был Сергей Сальников, прославленный инсайд «Спартака»! В этот день начиналась его футбольная карьера, длительная и славная карьера игрока экстра-класса.

Для меня же это был мой последний матч. Больше в футбол мне уже играть не пришлось.

Начиная эту книгу, я решил быть правдивым, а иначе зачем же было бы и писать ее. Так вот, для того чтобы восстановить всю правду, следует сказать, что с нами, четырьмя братьями, произошло несчастье. По ложному, злому обвинению, сфабрикованному врагами советского народа, мы были арестованы, а затем сосланы в разные далекие места нашей страны. Давно уже разоблачены подлые враги, которые в угоду империалистическим разведкам убивали и ссылали невинных людей. Давно сняты с нас все обвинения, мы снова вернулись в родной город, и все четверо работаем, воспитываем молодежь, участвуем в спортивной жизни столицы. Мудрая и решительная политика нашей партии, Советского государства исправила ошибки, реабилитировала невинно пострадавших людей, сделала невозможным повторение подобных преступлений. С нами случилось несчастье, но и там, в отдаленных местах нашей Родины, мы оставались коммунистами, советскими людьми, мы знали, что справедливость обязательно восторжествует, и она, эта справедливость, конечно же, восторжествовала.

Я оказался далеко от братьев, от любимого города...

Теплоход «Серго Орджоникидзе» дал третий протяжный басистый гудок и отвалил от причала Норильскстроя в городе Красноярске. Предстоял долгий путь. Пассажиры знали, что плыть придется не менее шести суток. Пароход довольно быстроходный, течение Енисея что-то около двенадцати километров в час. Но я никак не предполагал, что он такой большой и широкий, этот сибирский великан Енисей. Впереди полярный город Норильск.

Когда выходили из Красноярска, было еще тепло. А здесь уже белые мухи летят над Енисеем. Среди команды теплохода разговоры о конце навигации.

— В Норильске уже зима, — убежденно говорит мне бывалый заполярник, матрос нашего теплохода.

Что это за Норильск? Две тысячи километров на север от железнодорожной магистрали. Зимой сообщение только самолетом.

А теплоход все идет и идет вперед. Тайге, окаймляющей живописные берега Енисея, нет конца и края, как видно, нет его и самому Енисею. Давно уже остался позади бывший губернский город Енисейск.

Прошли Верхне-Имбатское. Прошли Нижнюю Тунгуску, Туруханск.

Вот мы миновали историческую Курейку и подходим к широко известному порту Игарке. В начале тридцатых годов в журнале был помещен снимок. Несколько деревянных домиков. Это было начало строительства Игарки. Сейчас я был поражен, увидев море электрических огней, раскинувшееся по обеим сторонам Енисея.

— Да это же город, большой город! — радостно говорю я стоящему рядом со мной матросу.

— Конечно, город, — не без гордости отвечает матрос.

И, перечисляя все достопримечательности Игарки, он заканчивает:

— Здесь даже в футбол играют. Спорт любят.

— Неужели играют? — сомневаюсь я.

— Не-е-уже-ели! — презрительно передразнивает меня матрос. — Еще как любят!

Молодецкая выправка, широченные штаны, заправленные в сапоги с низко завернутыми голенищами, мощный торс, распирающий стеганую телогрейку, открытая обветренная шея, круглая шапчонка, заломленная на затылок, буйно треплющийся на ветру светлый чуб... Матрос просто восхищал своим богатырским видом. С таким парнем можно играть в футбол и за Полярным кругом.

Близился конец нашему плаванию. Енисей становился почти необозримым. Качало как на море.

От Дудинки до Норильска по узкоколейной железной дороге около ста километров.

Полярная ночь оказалась не такой уж непроглядно темной, как об этом говорили. День, скорее похожий на сумерки, но все же более светлый, чем ночь, часа на два в сутки появляется. И морозы большие, конечно, есть. И пурга бывает. Но все это оказалось совсем не таким страшным, как представлялось по рассказам.

Судьба свела меня в Норильске с Павлом Павловичем Тикстоном. Еще со времен Горючки мы знали близко друг друга. Хороший футболист, Павел Павлович играл за нашу первую команду Московского клуба спорта еще в 1922 году.

Норильск начала сороковых годов был мало похож на Норильск сегодняшнего дня. Сегодня это благоустроенный, культурный, многонаселенный город, отличающийся от района, скажем, Песчаных улиц в Москве только тем, что находится за семидесятой параллелью. А кругом на много сотен километров полярная тундра. Что же касается городского хозяйства, то Норильск может не завидовать самому современному городу на Большой земле.