Анатолий Иванов - Неизвестный Дзержинский: Факты и вымыслы

В 1918 году эсеры начали вооруженную борьбу против Советского правительства, закончившуюся скоро и безуспешно. Удары на эсеров сыпались буквально со всех сторон, так, например, немалую «услугу» Советскому правительству оказал адмирал Колчак, свергнув в ноябре 1918 года в Омске правительство Директории, в котором эсеры играли важную роль. Гражданская война превращалась в войну «красных» и «белых», и эсеры почли за лучшее отказаться от противостояния посредством вооруженной борьбы, и обратились к иной тактике, провозгласив мирную политическую оппозицию. Их целью было «организовать трудящиеся массы», дабы заменить большевистскую диктатуру правительством, основанным на принципах народовластия. Однако большевики уже вошли во вкус, раскрутили маховик репрессий и не собирались терпеть никакой, даже «мирной» оппозиции.

Кроме всего прочего существовали эсеровские центры за границей. В Париже жил и работал Борис Савинков — «великий террорист».

Под руководством Дзержинского органы ГПУ наметили провести операцию под условным названием «Синдикат» для установления связи с Савинковскими центрами в Париже, в Варшаве и Вильне через якобы существующую антисоветскую организацию. Дзержинский ставил своей целью выманить Бориса Савинкова из Парижа на территорию Союза, где «великий террорист» попадет прямиком в кровавые лапы ГПУ.

Летом 1922 года при нелегальном переходе советско-польской границы был задержан один из видных деятелей «Союза защиты Родины и свободы» Шешеня, направлявшийся на территорию Советского Союза в качестве эмиссара Савинкова для установления связи с ранее посланными в Москву и Смоленск Зекуновым и Герасимовым. Пройдя психическую и физическую обработку в кабинетах и подвалах Лубянки, Шешеня дал подробнейшие показания о «Союзе», выдал известные ему явки, сообщил, что был личным адъютантом Савинкова. На основании показаний Шешени были задержаны Зекунов и Герасимов. После проведенного следствия упорствующий и нераскаявшийся еретик Герасимов был расстрелян. Зекунов под пытками отрекся от «ереси», т. е. принадлежности к «Союзу» и инквизиторы из ГПУ предоставили ему возможность «очиститься». Возможность «очиститься» получил и Шешеня.

Коллеги Феликса имели неограниченную власть над телом и душой своих жертв, они не только калечили тела, но и растлевали души своих многочисленных жертв.

Чекисты решили использовать Зеку нова и Шешеяю для проникновения в зарубежные савинковские центры. Учитывая, что Шешеня был близким родственником видного деятеля «Союза» Фомичева, чекисты отправили к последнему Зекунова, с рекомендательным письмом Шешени. В письме говорилось, что Зекунов — надежный человек, на которого можно во всем положиться, и что в Москве Шешене удалось познакомиться с людьми, якобы состоявшими в одной «эсеровской организации», членом которой являлся и Зекунов. «Органы» были уверены, что об этой организации Фомичев немедленно сообщит своему шефу Савинкову.

Поездка Зекунова в Вильню (любимый город Феликса Дзержинского) прошла успешно. Фомичев с доверием принял агента и просил добыть документы, с которыми можно было ехать в Москву. Люди, которые пользуются кинжалом убийцы в качестве политического инструмента, не проявляли брезгливости в использовании фальшивок с политической целью.

Из Вильни Зекунов с обманутым Фомичевым направился в Варшаву, где Зекунов встретился с руководителями областного комитета «Народного союза защиты Родины и свободы».

Учитывая благоприятные условия, сложившиеся для проникновения в зарубежные организации Дзержинский и Менжинский решили отправить в Варшаву вместе с Зекуновым чекиста Федорова под видом одного из активных деятелей антисоветской организации. В Варшаве Федоров передал руководителям областного комитета «Союза» доклад Шешени о «проделанной работе». Варшавский областной комитет решил вступить в переговоры с московской организацией и послать туда своего представителя Фомичева.

В Москве Фомичеву представили «руководителей организации (в их роли выступили сотрудники ГПУ); причем при этом создавалась видимость, что на сближение с «НЗСР и С» организация идет лишь в силу общепризнанного авторитета Савинкова.

Куда девались честь и достоинство Дзержинского? Куда девалась его ненависть к провокаторам? Хитрость и расчетливость советского инквизитора не знала предела. Он как будто бы подписал чужой кровью пакет с дьяволом, который освободил его от мук совести.

Один из присутствующих на совещании чекистов вспоминал: «Встреча несколько охладила оптимистическое настроение Фомичева. Он увидел, что организация идет на контакт неохотно. Представитель организации откровенно заявил Фомичеву, что он не видит в са-винковской организации реальной силы, а слияние двух неравных сил едва ли целесообразно. Тогда Фомичев логическим ходом событий принужден был заявить: «Давайте встретимся с Борисом Викторовичем Савинковым, а там видно будет». Эта установка создала для нас чрезвычайно выгодное положение, ибо предложение о поездке в Париж выдвигали не мы, а противная сторона».

Вспомните, что первый раз Дзержинский был арестован при участии провокатора.

11 июня 1923 года Федоров в сопровождении Фомичева выехал в Париж. После прибытия в Париж 14 июля 1923 года состоялась первая встреча Федорова и Фомичева с Борисом Савинковым у него на квартире, на улице Де Любек № 32. Он очень радушно принял Федорова, подробно расспрашивал о положении дел в России.

На одной из последующих встреч Савинков представил своих ближайших помощников: полковника Павловского, супругов Деренталь и известного разведчика Сиднея Рейли.

В августе 1923 года Павловский прибыл из Парижа в Польшу, 17 августа перешел советско-польскую границу. 16 сентября 1923 года ночью явился на квартиру к Шешене. Вел себя крайне настороженно, в разговоре пытался выяснить, не являются ли сообщения о «московской организации» уловкой ГПУ (интуиция не обманывала опытного конспиратора).

О прибытии эмиссара Савинкова начальник контрразведывательного отдела ГПУ И. Артузов поставил в известность Дзержинского. Было принято решение арестовать Павловского (за ум, проницательность и близость к разгадке большевистской провокации). На следующий день его пригласили через Шешеню на квартиру одного из сотрудников ГПУ, выступающего в роли члена московской организации, где и арестовали.

Павловский отказывался давать показания. Допросы вел сам Дзержинский в свойственной ему манере — не повышая голоса, не подвергая оскорблениям, он призывал жертву к покаянию, смирению и сотрудничеству. «Беседы» с Дзержинским были психологической подготовкой к предстоящим испытаниям-пыткам. Какими были пытки? Если попытаться сформулировать коротко, то получится вариант — «физические и психические истязания были изощренными. Они зависели от степени извращенности фантазии следователя и вынуждали жертву давать показания».