Анатолий Иванов - Неизвестный Дзержинский: Факты и вымыслы

Завоевать свободу невозможно, можно только завоевать принципиально новую несвободу.

25 октября в 10 часов 45 минут вечера в Смольном открылся I! Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов.

А решающий штурм Зимнего все задерживался. То запаздывал десант моряков из Кронштадта, то вдруг артиллеристы из Петропавловской крепости заявили, что снаряды у них не подходят к пушкам.

Несколько раз матросы и красногвардейцы накатывались на узорчатые ворота Зимнего, несколько раз волна атакующих откатывалась обратно, встреченная пулеметным огнем. Наконец заговорили пушки Петропавловки, ударила «Аврора». Последний яростный штурм. Зимний взят. Министры арестованы. Керенского нет, сбежал еще утром.

Съезд Советов провозглашает переход всей власти в руки Советов. Меньшевики и правые эсеры в знак протеста покидают съезд.

Привезенный в свое время Дзержинским из Негорелого в Петроград телеграфист Михаил Новиков вспоминал: «В день Октябрьского восстания на мою долю выпало чрезвычайное счастье: я одним из первых передал по телеграфу о том, что в Петрограде установлена власть Советов. 26 октября (8 ноября) мною были переданы декреты о мире, о земле, постановление II Всероссийского съезда Советов об образовании первого в мире рабоче-крестьянского правительства во главе с Владимиром Ильичом Лениным».

Дзержинскому было 40 лет, когда сбылась его мечта. Из этих сорока, двадцать два он отдал борьбе за ее исполнение. За эти двадцать два года его шесть раз арестовывали, трижды ссылали, и трижды он бежал из ссылки и снова бросался в омут борьбы за власть. Куба (Якуб Гонецкий) утверждал: «После революции мы видим его таким же, каким он был в годы подпольной работы. Здесь замечается лишь значительно больший размах его работы. Из вождя нелегальной партии он становится руководителем рабоче-крестьянского государства. Он работает бок о бок с Лениным». Именно к этому «размаху» стремился Дзержинский всю жизнь, ок получил власть над миллионами жизней, которой мог воспользоваться по своему усмотрению.

Смерть всегда убавляет Человечество. Мы этого не замечаем — нас, наверное, слишком много. Рождение нового человека всегда праздник для Человечества, но оно также не замечает этого: такие праздники — обыденность жизни. Но это с точки зрения Человечества. А с позиции мамы, папы, дедушки, бабушки каждый ребенок — продолжение рода и своего, и всего Человечества. Если смерть ставит точку на жизненном пути, то рождение открывает его.

Каждый человек проносится по земле со скоростью 70–80 лет за жизнь. Кто больше. Кто меньше. При этом каждый жизненную дорогу проезжает разную. Бывают аварии, катастрофы. Тогда количество лет трагически уменьшается. Вначале жизнь идет по нарастающей линии, затем — по увядающей. При этом люди проходят по жизни разный путь. Кто-то мчится как бы в свободном полете, подгоняемый ветром событий. Кто-то пытается идти навстречу ветру и порой раскрепощенной мыслью открывает и для себя, и для окружающих еще неизвестную истину. Кто-то чуть-чуть заглатывает жизненный воздух. Кто-то наоборот, до конца дней полной грудью вдыхает жизненные события. Кто-то лишь наблюдатель и созерцатель. Кто-то борец.

От большинства наших дел мало что остается Человечеству, но все же остается — дети после родителей, выстроенный дом, созданная машина, написанная книга… Все это обновленная стартовая площадка для последующего поколения. Однако есть созидатели мыслей, дел, поступков, за которыми, как светящийся след за пролетевшей кометой, несется благодарная память многих потомков.

Есть разрушители мыслей, дел, поступков, жизней. За ними несутся стоны и проклятья. А у меня эти люди вызывают недоумение: «Во имя чего?» Или они продали душу дьяволу, и их повелитель требует от них кровавой жертвы? Или эти люди злы на своих матерей за то, что дали им жизнь и ненавидят весь мир. Может это те люди, которым лучше было не родиться?

II Всероссийский съезд Советов прошел. Победно и мощно звучал «Интернационал». Гимн коммунистов стал гимном восставшего плебса.

Съезд образовал первое Советское правительство — Совет Народных Комиссаров во главе с Лениным.

Дзержинский избран во Всероссийский Исполнительный Комитет Советов. А ВЦП К избрал его в состав Президиума, членом которого Дзержинский остался до конца жизни.

По окончании съезда Дзержинский и Свердлов проводили Ленина и его жену Надежду Константиновну Крупскую на квартиру к Бонч-Бруевичу.

Новый глава правительства великой страны не имел еще своего угла и ехал отдохнуть после трех бессонных ночей к старому товарищу по партии, будущему управляющему делами Совнаркома.

Царства создаются и разрушаются. Подпольные вожди захватывают дворцы. В дворцах устраиваются балы, а правят на этих балах Смерть и Красная Чума.

Иван Бунин в «Окаянных днях» писал:

«Я взглянул вокруг, на этот Петербург… «Правильно, шабаш». Но в глубине души я еще на что-то надеялся и в полное отсутствие правительства все-таки еще не совсем верил.

Не верить, однако, было нельзя.

Я в Петербурге почувствовал это особенно живо: в тысячелетнем и огромном доме нашем случилась великая смерть, и дом был теперь растворен, раскрыт настежь и полон несметной праздной толпой, для которой уже не стало ничего святого и запретного ни в каком из его покоев. И среди этой толпы носились наследники покойника, шальные от забот, распоряжений, которых, однако, никто не слушал. Толпа шаталась из покоя в покой, из комнаты в комнату, ни на минуту не переставая грызть и жевать подсолнухи, пока еще только поглядывая, до поры до времени помалкивая. А наследники носились и без умолку говорили, всячески к ней подлаживаясь, уверяли ее и самих себя, что это именно она, державная толпа, навсегда разбила «оковы» в своем «священном гневе, и все старались внушить и себе, и ей, что на самом-то деле они ничуть не наследники, а так только — временные распорядители, будто ею же самой на то уполномоченные.

Я видел Марсово Поле, на котором только что совершили, как некое традиционное жертвоприношение революции, комедию похорон будто бы павших за свободу героев. Что нужды, что это было, собственно, издевательство над мертвыми, что они были лишены честного христианского погребения, заколочены в гроба почему-то красные и противоестественно закопаны в самом центре города живых! Комедию проделали с полным легкомыслием и, оскорбив скромный прах никому неведомых покойников высокопарным красноречием, из края в край изрыли и истоптали великолепную площадь, обезобразили ее буграми, натыкали на ней высоких голых шестов в длиннейших и узких черных тряпках и огородили ее дощатыми заборами, на скорую руку сколоченными и мерзкими не менее шестов своей дикарской простотой.