Анатолий Иванов - Неизвестный Дзержинский: Факты и вымыслы

А в подвалах этого дома на Лубянке ужасающая тишина. По коридорам ходят в войлочных тапках чекисты-надсмотрщики. Шагов не слышно. Не слышно человеческого голоса. Только слышно время от времени сухое щелканье пальцев, что значит — дорога свободна. Тот, кого ведут по коридору, не должен встречаться с товарищем по неволе. Конвой щелканьем сообщает страже, что кого-то ведет, а стража тоже отвечает, сообщая одновременно на следующие посты.

Когда кого-нибудь берут из камеры на допрос или навсегда, происходит процедура полная таинственности. Открывается дверь, и агент шепотом спрашивает, чья фамилия начинается с такой-то и такой-то буквы. Потом уже шепотом вопросы: имя, отчество. Наконец тихие, полные таинственности слова «пожалуйте со мной» — и снова тишина.

Только по коридору разлетается сигнальный треск пальцев. Шепотом говорят между собой люди, брошенные в подвалы Лубянки, стараясь предвидеть, какая судьба их ожидает от рук господ их жизни и смерти, охваченных энтузиазмом «ударничества» и «соцсоревнования».

Я, как уже говорил, был осужден заочно коллегией ОГПУ на десять лет Соловецкого лагеря, значит оторвали меня от жизни навсегда. После такого срока мне пришлось бы ехать на поселение в Печерскую тундру или Норильский край и, пробыв там несколько лет, если бы не умер от голода, цинги, тифа или если бы меня снова не арестовали, мне было бы разрешено переменить место, переехать в край с более мягким климатом — на Родину, на Беларусь, мне уже не разрешат вернуться никогда. Никогда!»

Книга, которую я цитирую попала мне в руки в 1936 году. Я прочла ее на французском языке. И каково было мое удивление, когда в предисловии я прочитала, что книга эта переведена на семь языков с… белорусского языка! Языка земляков Дзержинского. А я то думала, что этот язык существует только в устной форме, что это простонародное наречие! Автор книги Франтишек Алехнович — актер, драматург, одна из жертв своего соотечественника — Дзержинского. Эта книга имела эффект взрыва бомбы, она рассказала о практическом воплощении «идеалов» революции. Сегодня, зная нравы ГПУ, мы понимаем, что публикация такой книги не могла остаться без мести. Франтишеку Алехновичу был вынесен заочный смертный приговор. 3 марта 1944 г., во время работы над воспоминаниями, Ф. Алехнович был убит в своей квартире подосланным агентом. Он был убит в Вильне — любимом городе Феликса Дзержинского. И похоронили его почему-то на Виленском протестантском кладбище на Погулянке, хотя он был истинным католиком, как и все мы.

К тем, кто не воспринимал «идеалы революции» — порождение воспаленных умов вождей, относились, как к безумиям. Их или уничтожали, или помещали в немыслимые условия лагерей, заставляли работать «во благо социализма». Это напоминало средневековую «охоту на ведьм».

Примечательным документом является послание папы Иннокентия VIII, в котором рекомендовалось «разыскивать и привлекать к суду людей, добровольно и сознательно отдавшихся во власть дьявола». Два доминиканских монаха Яков Шпрингер и Генрих Инстито-рис, операясь на папскую буллу как на юридическую санкцию, начали энергично истреблять «ведьм». В 1487 году они опубликовали «Молот ведьм», названный так потому, что в нем перечислялись все способы, как их опознавать и сокрушать.

Недалеко от католиков ушли и протестанты. Лютер, один из основателей протестантского вероисповедания, писал в XVI веке: «По моему мнению, все умалишенные повреждены в рассудке чертом. Если же врачи приписывают такого рода болезни причинам естественным, то происходит это потому, что они не понимают, до какой степени могуч и силен черт».

Под розгами и пытками заподозренные в связях с чертом «признавались» в этом. Характерен случай, происшедший с некоей Анной Кезерин в 1629 году в городе Нейбурге. У молодой женщины безо всяких на то причин развились безысходная печаль и тоска. Она перестала ходить на свадьбы, не посещала знакомых, непрерывно плакала. (В настоящее время это состояние без особого труда было бы расценено как депрессивное.) И вот однажды 12 «ведьм» и «колдунов», перед тем как взойти на костер, показали, что Анна Кезерин тоже ведьма. Ее схватили, посадили на цепь, допрашивали, и в конце концов она призналась во всех предъявленных ей обвинениях. Только перед казнью на исповеди Анна Кезерин отреклась от всего и потом, умирая, слезно просила, чтобы после нее больше никого не сжигали. По приблизительным подсчетам известного отечественного невропатолога профессора Блуменау, в Европе с XIV по конец XVII века было сожжено до 9 миллионов «ведьм». Общество стремилось избавиться от обузы. Борясь с безумием, люди уничтожали безумцев.

Массовое истребление больных в Западной Европе в XVI–XVII веках постепенно сменялось другим, не менее жестоким методом, в основе которого лежало полнейшее равнодушие к их судьбе: «Приверженцев дьявола» и «припадочных» собирали в специальные учреждения, где условия их существования были хуже тюремных. Одним из первых учреждений такого рода был лондонский Бедлам (убежище для сумасшедших), возникший при Вифлиемском монастыре. Более пяти веков прошло с тех пор, но слово «бедлам» прижилось, осталось и в русском языке, обозначая беспорядок, хаос, «сумасшедший дом». В сохранившихся до наших дней гравюрах, рисунках, картинах изображены сцены из «жизни Бедлама»: маленькие комнатки без печей, без какой бы то ни было мебели, с дырами в стенах. Голые, опутанные цепями и в большинстве своем прикованные к стенам люди. «Врачи»-надзиратели вооружены только одним «медикаментом» — плетью. Отношение к больным ярко иллюстрируется тем, что по праздничным дням англичане могли посещать смотровые площадки Бедлама и дразнить несчастных. Число посетителей доходило до 40 тысяч в год.

Во Франции дело обстояло не лучше. В 1653 году один из пороховых заводов Парижа «переоборудовали» в своеобразный приют, за которым сохранилось прежнее название — Сальпетриер (селитровый завод). По документальным записям можно судить, каково там было больным. Они не получали еды и свежего воздуха. За незначительную плату их показывали любопытным. Лечение же состояло в тех же пытках — часто применялись телесные наказания, «пациентов» длительное время держали вверх ногами, катали, «как колесо», проводили кровопускание и т. п.

В конце XVIII и начале XIX столетия, прежде всего в Германии, считалось, что каждый человек — сам хозяин своей воли, больше ни от чего она не зависит, а раз так, то только сам человек обладает полной свободой выбора между добром и злом. Неправильное, нелепое поведение безнравственно потому, что люди, мол, сами встали на порочный путь зла. Отсюда вывод: их надо не лечить, а наказывать.