Николай Пушкарев - ГРУ: дела и судьбы. Военная разведка: становление, деятельность, результаты и судьбы ее сотрудников

Генерал все выслушал и ответил, что документ он вернул своей сотруднице, т. е. моей жене. Она же настаивала на обратном, что материал взял генерал для ознакомления и не вернул его до сих пор. Впоследствии обнаружилось, что документ спокойно лежит в одном из ящиков его письменного стола. Ее вина заключалась в том, что она не передала документ генералу под расписку в специальном журнале.

На этом ее служба в ГРУ закончилась, она написала заявление и уволилась по собственному желанию. С тех пор она о ГРУ ничего и слышать не хочет 1.

Этот эпизод я хорошо помню и знаю — из ничего можно раздуть большой пожар. И в чем меня подозревают, я не знаю. Все это было давно, и я жил тогда в другой стране — СССР, которого, к сожалению, уже нет. И какие приняты указы, законы, инструкции и т. п. по спецслужбам мне не ведомо, так как ни с одним из них я в течение более 30 лет не знакомился. Все прошедшие годы я избегал какого-либо касательства с допуском к секретным и особо секретным материалам. Каждого из нас жизнь учит жестко и бескомпромиссно.

В этот же вечер я взял записную книжку и позвонил своему приятелю — юристу. Сергей Геннадьевич Киселев в свое время он был начальником юридического отдела РАГС при Президенте РФ. Вкратце изложил ситуацию о привлечении меня к уголовной ответственности по разглашению государственной тайны. Он внимательно выслушал и посоветовал обратиться от его имени к другому юристу Ключнику Михаилу Александровичу, который является крупным знатоком проблем, связанных с уголовной ответственностью. Что я и сделал, и мы договорились на следующий же день встретиться у станции метро «Фрунзенская».

На этом у меня закончился день, и я в каком-то неясном внутреннем беспокойстве улегся спать. Не знаю, как прошла моя ночь, но жена сказала, что не могла заснуть до 4 часов утра. К сожалению, неясность ситуации и неясность, в чем меня подозревают, не придают олимпийского спокойствия.

В полдень 5 августа, т. е. на второй день после объявления мне об уголовном деле, я встретился с предполагаемым адвокатом. Михаил Александрович в прошлом оперативный работник МВД, мне думается в звании майора или подполковника, а сейчас является членом адвокатской конторы. Он мне понравился и за чашкой чая я проинформировал его о случившемся.

По существующему положению я со своим адвокатом подписал контракт на два месяца следственного процесса и проведения допроса в ФСБ. На этом мы и расстались, предварительно договорившись о месте и времени встречи за полчаса до явки к следователю.

После прощания с адвокатом я отправился на работу и вкратце доложил первому проректору Академии генерал-лейтенанту Радину Валерию Борисовичу. Он внимательно выслушал и посоветовал не расслабляться и «не метать» бисер перед следователем, а выяснить, в чем же меня подозревают.

Затем я позвонил моей очень давнишней знакомой — Бусинке, которая очень много сделала добрых дел для меня. Она же стояла у истоков создания международного фонда «Русская соборность», хорошо знала Метрополита ПИТИРИМА. В свое время она у меня училась в Дипломатической академии МИД СССР, а потом в Высшей школе профсоюзного движения им. Н.М. Шверника, а затем окончила Институт Бизнеса и политики. Подготовила диссертацию на соискание ученой степени кандидата наук и сдала экзамены по кандидатскому минимуму. Наша дружба с ней продолжается вот уже более двадцати пяти лет. Дружила она и с моей женой Любашей.

При встрече я коротко рассказал ей о случившемся. Она, как и многие чувствительные люди, стала очень сильно переживать о моей дальнейшей судьбе и особенно о здоровье. Выдержу ли я испытания в моей судьбе и главное, какой ценой? Мы сидели с ней на скамейке в небольшом парке около памятника космонавтам. Потом по ее настоянию зашли в ближайшую церковь Пресвятой Богородицы, и каждый поставил перед иконой Святителя Николая свечку. Кто знает, может быть, что-то и поможет? Я же не сомневался в том, что дело развалится еще на стадии следствия. Хотя время сейчас крутое и не знаешь, что найдешь, а что потеряешь. Став перед иконой Святителя Николая, я вспомнил мудрые слова моей матери, которая не единожды мне говорила: «Сынок, от тюрьмы и сумы не открещивайся». Вот с подобными мыслями мы с Бусинкой вышли за ограду церкви. При расставании с ней я заметил, как стали влажными ее глаза. Она только сказала, что она почти как моя дочь и как ей жить дальше? Кто будет опекать, поддерживать и помогать ей? Я ничего не ответил, с какой-то грустью вошел в метро и сел в поезд. Через час я уже был дома, а завтра утром мне надлежало быть у следователя в Федеральной службе безопасности.

Ночь прошла относительно спокойно, я легко поужинал и вскоре заснул. Уже не помню, какие сны мне снились, и что приходило в мою беспокойную голову…

8.08.05, 14 ч. 15 мин.

Со своим адвокатом я встретился в 10 часов 30 минут вблизи станции метров «Авиамоторная». Он подъехал на машине и вскоре мы подошли к следственному управлению ФСБ. Вместе обратили внимание на высокий кирпичный забор, обрамленный колючей проволокой. В это время пришла грустная мысль: вот войдешь за такую стенку и можешь вообще не возвратиться. Вспомнились репрессии после революционных событий 1917 года по рассказам очевидцев и открытой печати. Подобные события происходили и вскоре после окончания Великой Отечественной войны 1941–1945 годов. Пожалуй, и в последние годы, после бурных «революционных» событий 1991–1993 годов, также наступали подобные времена. Анализируя ход последнего десятилетия, приходишь к выводу, что это действительно так. Ох, эти мысли, мысли, совсем вроде бы и не ко времени, но таковы факты, такова сермяжная правда жизни.

Вошли в подъезд следственного управления и предъявили свои документы в бюро пропусков. Суровая дама, которую не было видно за темным бронебойным стеклом, потребовала сдать мобильные телефоны и выдала пропуска.

Дежурный офицер проводил нас в кабинет № 214, в котором и находился следователь. Навстречу поднялся молодой капитан. Он тепло поприветствовал нас и предложил расположиться на стоявших рядом с ним кресле и стуле. Я подвинул стул и сел напротив следователя. Осмотрелся вокруг: на окнах решетки, а на стене неизменный портрет Ф. Дзержинского. В углу огромный сейф. На столе компьютер и принтер. Немного поговорив о погоде, переполненном транспорте Москвы и ее дорогах, следователь спокойно сказал: «Позвольте начать разговор по существу вопроса». Правда, сказал: «Давайте поговорим». Но адвокат уточнил — это просто разговор или допрос? Следователь спокойно подтвердил, что это и есть допрос подозреваемого в разглашении государственной тайны.