Николай Пушкарев - ГРУ: дела и судьбы. Военная разведка: становление, деятельность, результаты и судьбы ее сотрудников

Затем включил компьютер, положил руки на клавиатуру и ознакомил меня с процедурами допроса. В частности, я должен знать, в чем меня подозревают, и получить копию постановления о возбуждении против меня уголовного дела.

Кроме того, я обязан давать объяснения и показания по поводу имеющихся в отношении меня подозрений. Имею право предоставлять доказательства и заявлять ходатайства и отводы по существу подозрений. Могу также знакомиться с протоколами следственных действий и участвовать в них.

В конечном итоге следователь сообщил, что я имею право защищаться иными средствами и способами, не запрещенными Уголовно-процессуальным кодексом РФ. Правда, не сказал, что же запрещено этим кодексом, а я его и в жизни не читал, не видел и даже не знал о подобном.

После всего сказанного выше он приступил к первому допросу. В начале уточнил мою фамилию, имя и отчество, дату и место рождения. А затем попросил кратко рассказать свою автобиографию. Что я и сделал, не вдаваясь в подробности, рассказал о себе, своей учебе, службе и другой профессиональной деятельности.

После этого он спросил, когда и по какой причине возникла идея написания книги о военной разведке. Я честно все и сказал, что однажды, когда я встретился с моими друзьями по ГРУ во время ветеранской встречи, об этом я и сказал своим бывшим коллегам, товарищам и друзьям. Основным поводом написания такой книги послужило бедственное положение офицеров Армии, в том числе и военной разведки. При этом отметил, что «желтая псевдодемократическая» печать буквально «замуровала» своих защитников. Повсеместно печать в черных красках писала, что это за армия и что это за офицеры в ней служат.

Вот я и решил как-то приподнять авторитет, в том числе и бойцов невидимого фронта — моих бывших друзей и товарищей. Как-то по-хорошему обидно стало за Державу. И вспомнил, кем-то было сказано: «Если народ не будет кормить свою армию, то он обязан будет кормить чужую». Пожалуй, это-то главное и стало мотивом написания данной книги.

Я подчеркнуто вежливо и, вполне объективно, рассказал в книге о патриотизме моих друзей, любви к Родине и выполнении долга перед ней, и закончил книгу словами:

«Величие Родины в ваших славных делах». Эти крылатые слова были написаны на Почетном знаке ГРУ, который мне вручил председатель Союза ветеранов Специальной службы военной разведки мой добрый коллега, товарищ и друг капитан первого ранга Кузёмин Александр Петрович. Без протокола, в присутствии адвоката, мы поговорили о том, что и сегодняшним офицерам также приходится не сладко служить. Это и низкая зарплата, это и отсутствие льгот, это и не обустроенность с жильем и многое, многое другое.

Были в процессе допроса и другие вопросы, а за давностью прошедших лет мне было трудно вспомнить формулировки тех или иных служебных ситуаций. Так, например, следователь спросил, где, как и по какому указанию я изучал арабский язык и язык Иврит. А также, по какой причине я ушел из ГРУ. Не скрывая ничего, я честно все рассказал, конечно, может быть, с некоторыми неточностями. Но помню одно очень ясно, когда в Военном госпитале меня осматривала врач, жена маршала Жукова, Галина (отчество запамятовал), она сказала: «Капитан, Вы еще так молоды и у вас вся жизнь впереди. Не волнуйтесь, мы Вас будем готовить к демобилизации из Советской Армии». В то время мне шел тридцать третий год моей «бурной» жизни.

Следователь как будто бы был удовлетворен всеми моими ответами и задал еще один вопрос: «Когда Вы написали книгу, относили ли Вы ее на просмотр, в свою воинскую часть или нет?». Добавил, что это требование какой-то инструкции или же закона.

Но тут адвокат вмешался и сказал, что его подозреваемый мог не знать об имеющихся подобных документах, к тому же с ними его не знакомили. Тогда следователь сказал, что оставим этот вопрос до следующего допроса, и попросил меня подумать об этом.

На подобной ноте он сообщил, что предварительный допрос на сегодня закончен. После этого следователь, поработав с компьютером и на принтере, распечатал две страницы протокола моего допроса. Попросил внимательно его прочитать, высказать свое несогласие, если такое имеется, и подписать каждую его страницу. То же самое попросил сделать и моего адвоката. Просмотр протокола мы выполнили и подписали, так как не обнаружили ничего, что нас могло бы в нем не удовлетворить.

После процедуры допроса следователь передал мне еще один лист бумаги, попросил прочитать внимательно и также подписать. Это был документ о неразглашении тайны следствия, что я и сделал.

И, наконец, он передает мне еще один документ, в котором сказано о невозможности выезда из Москвы на период следствия и доказательства моей виновности или невиновности.

Когда закончились процедурные вопросы дознания, следователь распечатал протокол допроса. В нем была указана причина моей вины по поводу которой и было возбуждено против меня уголовное дело.

Когда закончился допрос, следователь пригласил нас на второй допрос через неделю, договорились на 16 августа 2005 года, в 14 часов.

Без протокола адвокат спросил следователя, была ли экспертиза подготовленной моим подзащитным книги. Следователь ответил, что такая экспертиза по просьбе руководства (ГРУ?) будет проведена Департаментом контрразведки ФСБ, и тогда уже точно будет квалифицировано, по какой статье будет идти дальнейшее следствие, иными словами говоря, дознание.

Затем он взял наши пропуска, отметил время окончания допроса и поставил подпись. Проводил нас на первый этаж, до выхода из следственного управления. Правда, кто-то из нас, возможно адвокат, пошутил: надо ли сушить сухари? Через стенку был вход в Лефортовскую тюрьму. Следователь сказал, что хочется надеяться, что этого не произойдет. На такой теплой ноте, но с определенным внутренним напряжением, мы покинули Следственное управление ФСБ. Поговорив минуту, мы доехали до метро и тепло расстались.

Вернувшись домой, я вновь встретил очень взволнованную жену, которая с нетерпением ожидала моего возвращения. Я, как мог, успокоил ее, и мы договорились о том, что на период следствия она уедет к своей давнишней подруге в Карелию. Там ей будет поспокойней, и она не будет видеть меня в период активной фазы допроса.

Слегка перекусив, я поехал на работу, в свою Академию национальной безопасности, встретившись с ее руководителем, пересказал содержание протокола допроса. Немного поговорили о жизни, ее смысле и перипетиях, поехал обратно домой.

Когда успокоился, взял свою «злосчастную» книгу и углубился в ее чтение. Пытался вникнуть, что же такого я опубликовал в ней. Еще и еще раз вчитывался в страницы книги, обращая внимание на фамилии моих друзей, коллег, на размещенные в ней фотографии. Но ничего не находил, единственное, о чем я подумал: может быть, я все же опубликовал чью-то фамилию или даже фотографию разведчика-нелегала. В грустных размышлениях о книге я и заснул до утра.