Бронислава Орса-Койдановская - Интимная жизнь Ленина: Новый портрет на основе воспоминаний, документов, а также легенд

Владимир Ильич всегда проявлял неослабное внимание ко всем мелочам газетной, работы.

«Каждый номер ЦО, — пишет Надежда Константиновна, — продумывался до малейшей детали, до последней буковки».

Ясность, краткость, точность изложения, выразительность и точность заголовков, выбор шрифта, правка корректуры, выход газеты в срок — всему этому Владимир Ильич придавал огромное значение и лично следил за этим. Ни один «пустяк» не мог укрыться от его зоркого взгляда.

Владимир Ильич сам с карандашом в руке высчитывал, сколько букв влезет в номер тем или иным шрифтом, огорчался, что мало петиту, старался экономить как можно больше на полях, требовал, чтобы заголовок занимал поменьше места, выжимал досуха «воду» из статей.

А как он сам правил материал! Несмотря на то, что у него был мелкий, «бисерный» почерк, все его поправки, вставки, корректурные знаки всегда были написаны самым тщательным образом. Владимир Ильич относился с уважением к труду наборщика, переписчика, корректора, как ко всякому труду, и для него было просто немыслимо «черкануть» в рукописи такое словцо, такую строчку, которую потом часами разбирали бы сотрудники.

Я видел, с каким увлечением работал Владимир Ильич над письмами читателей. Сначала пробежит письмо быстро-быстро. Потом накроет листки рукою, посмотрит прямо перед собой, прищурившись, и, вероятно, решив, что это интересно, важно, начнет читать строку за строкой. А надо сказать, что в те времена приходилось читать материал, не перепечатанный на машинке, написанный нередко неразборчивым почерком рабочего.

Иное письмо так взволнует Владимира Ильича, что он встанет и пройдется по комнате, говоря как бы про себя:

— Здорово! Вот это так!

Подойдет к столу, еще раз пробежит отдельные строки и, наконец, начинает править.

Владимир Ильич старался сохранить своеобразный язык рабочего корреспондента, его манеру изложения, его подход к вопросу, своеобразие его аргументации.

— Как они умеют просто и хорошо писать! Вот бы нам так научиться! — говаривал. Владимир Ильич. — Чем ближе к разговорному языку, тем лучше! Ничего, что автор подошел к вопросу с такой стороны, употребил такие выражения и аргументы, какие нам с вами никогда и в голову не пришли бы. Тем лучше — лишь бы по существу было правильно!

Иногда Владимир Ильич прибавит словечко, вставит фразу, даст короткую концовку — и вся корреспонденция сразу «заиграет», получит острую политическую направленность, обобщающую мысль.

О том, как работал Владимир Ильич над своими произведениями, сохранилось много документов. Обыкновенно написанию статьи предшествовал период обдумывания ее, когда она была еще «в чернильнице», по выражению Владимира Ильича. Нередко он набрасывал план или конспект работы. Среди рукописей Владимира Ильича немало таких, что написаны без единой помарки. Но он мог и целыми неделями работать над уже готовой рукописью. Правда, работа, которую я имею в виду, была первой большевистской брошюрой об империалистической войне и социализме, этой брошюре Владимир Ильич придавал особо важное значение [63] Имеется в виду брошюра «Социализм и война (Отношение РСДРП к войне)». Б. О.-К. .

28 июля 1915 года Владимир Ильич сообщал мне: «Брошюра уже написана вся».

И в следующем письме:

«Повторяю, она вполне готовая лежит у меня. Пришлю к середине будущей недели, а если можно ускорить выход, то и немедля пришлю, по Вашей телеграмме».

И тем не менее вполне готовую брошюру Владимир Ильич держал у себя. Почему? Он хотел использовать каждый час для того, чтобы еще раз просмотреть ее, еще и еще раз обдумать, переделать в ней те или иные места. Только около половины августа Владимир Ильич отправил мне начало брошюры.

«В брошюру надо бы кое-что вставить и исправить», — писал он 16 августа.

В разное время он прислал три вставки, одно примечание и три приложения к брошюре. Кроме того, он требовал себе лично корректуру и вносил исправления. Вообще он очень беспокоился за брошюру, всячески торопил с ее выпуском и сам входил в такие мелочи, как шрифт подотделов книжки. В общем мы возились с этой небольшой книжкой с 21 июля до 11 октября, и за это время Владимир Ильич прислал мне по поводу нее одиннадцать писем.

С моей корректорской работы я постепенно перешел, не бросая ее, на правку корреспонденций, потом на составление заметок и, наконец, на литературное сотрудничество.

Мысль написать статейку для нашей газеты преследовала меня днем и ночью. Я гнал ее прочь от себя. «Ты, конечно, писал прокламации, — говорил я самому себе, — а это ведь газета, и какая газета! Фактически — ЦО партии, в котором пишут лучшие наши литераторы и сам Ленин! Да ты что, с ума сошел?!»

Но я никак не мог отделаться от этой навязчивой идеи. Я начал писать — просто для себя, для себя, не для газеты! — статейку на злободневную тогда тему об эсерах, в которой старался отразить нашу тогдашнюю борьбу против этой партии. Писал и рвал и снова писал и постоянно носил в кармане исписанные листочки.

И вот однажды я не удержался — перед началом собрания таинственно отвел Владимира Ильича в отгороженный при зале уголок и давай читать ему свою статью об эсерах!

Читал я с большим жаром, можно сказать, с трепетом душевным. Владимир Ильич внимательно слушал. Я листал страничку за страничкой… Но тут неожиданно случилось что-то странное: я вдруг почувствовал, что мысли мои, казавшиеся мне такими ясными и логически последовательными, вовсе не так уж ясны и последовательны, что они ведут меня к каким-то новым, еще не продуманным вопросам, заводят в тупик… Жар мой стал постепенно спадать, и я остановился в смущении, с тревогой ожидая увидеть ироническую усмешку на лице моего терпеливого слушателя.

— Это все? — спросил он, помолчав, совершенно серьезно.

— Нет… но… видите ли… тут у меня еще недоработано немного…

— А… Так обдумайте хорошенько тему. Пишите, пишите! У вас должно выйти!

Как ошпаренный, выскочил я с собрания. Мне было и стыдно — стыдно за то, что я совался к Ленину со своей никудышной работенкой, — и хорошо-хорошо от того серьезного, ободряющего отношения, какое проявил ко мне Владимир Ильич.

Скоро в № 3 газеты «Вперед» появилась статья Ленина о проекте программы партии эсеров. Мне эта статья дала очень много. После нее я написал статью «Социалисты-революционеры за работой», которая была напечатана. Так я стал сотрудничать в газете «Вперед», а потом и в «Пролетарии», который начал выходить вместо «Вперед» по решению III съезда партии.

Я писал под псевдонимом «В. Калинин». И каждый раз Владимир Ильич, здороваясь со мной в редакции, неизменно употреблял именно этот псевдоним, а не мою партийную кличку, подчеркивая его особой интонацией: