Дмитрий Силкан - Владимир Высоцкий. Человек народный

Вот и известный литератор, пишущий на духовные темы, также находит определенные «нестыковки» с точки зрения христианской традиции.

Владимир Крупин:Вряд ли Высоцкий был воцерковленным человеком. Ну, как так можно было написать: «В гости к Богу не бывает опозданий!» Как раз к Богу-то и бывают опоздания, сплошь и рядом! Можно жизнь прожить и к Богу так и не успеть, а провалиться в тартарары. Конечно, творчество Высоцкого ни в коей мере не религиозное явление, а чисто социальное. Это было во многом площадное искусство: раскованное и свободное».

Какие еще вопросы предъявляют тем, кто говорит о высокой духовной миссии Высоцкого? Один из самых распространенных — обвинение в «лицедействе». Мол, как против этого попрешь?

Станислав Куняев:Ну не даром же в Средние века — и в Европе, и в России — актеров хоронили за пределами церковных погостов. Люди церкви знали о них нечто такое, о чем, видимо, не принято говорить…

Тут, думаю, вовсе не случайно эксперт уточнил важную вещь: «в Средние века». Потому как очень много воды утекло с тех пор. Соответственно и официальная позиция церкви претерпела изменения.

Михаил Ходанов:По поводу «лицедейства» Высоцкого, на чем часто спекулируют те, кто хочет выставить Высоцкого в черном свете. Древняя церковь в лице своих апологетов обличала театр Рима, потому что он был просто ужасен. Там не было никаких художественных сцен, постановок на уровне «Вишневого сада» Чехова. Там были ряженые мужики, одетые в женскую одежду. Они вопили непристойности, чуть ли не показывали свои гениталии. Это было отвратительное в целом зрелище. Неслучайно подобный «театр» выполнял роль своеобразных клоунов, что заполняют время между боями гладиаторов. Народ, римский плебс, был охоч до разного рода непотребных зрелищ — хотелось им, порой, посмотреть на такое. Именно такой театр и осуждала Церковь, такого рода лицедейство: актеры там надевали маски, кривлялись, орали, губили образ Божий. Театр ХХ века — совсем другой. Лицедейство как проблема осталось — все актеры это признают. Но там главный акцент сместился на психологическую игру. Люди, что выбирают для себя театральную стезю, сегодня отдают себе отчет в том, что они делают. Поэтому сейчас и нет запрета на отпевание актеров, их хоронят на освященной земле. Это — другое понятие актерства. Оно очень утончилось. Действительно, при отсутствии церкви — театры, в лучшей своей части, всегда пытались дать людям ответы на вопросы вечного порядка. Хотя, увы, в последние годы некоторые театральные режиссеры и их труппы не очень-то и пытаются. Сейчас модернистское искусство порой как раз и возвращается на уровень Древнего Рима: нужники на сцене, голые люди, совокупления. И что?..

К Театру на Таганке, где «лицедействовал» Высоцкий, последние фразы не имеют никакого отношения. Там как раз всегда ставили только высокохудожественные произведения, в основном — мировую классику. Спектакли с участием Высоцкого, не будили «дремавшие темные стороны души», а наоборот — обращались к ее светлой стороне.

Николай Бурляев:Отношение к актерскому творчеству действительно изменилось. Церковь уже не отрицает сам факт актерского служения. И в церковной доктрине прописано, что Церковь принимает то творчество, которое устремляет душу ввысь: служение Богу через актерское, режиссерское, поэтическое творчество. Все, что возносит человека в мыслях к Господу Богу, а не увлекает в преисподнюю. Поэтому Церковь принимает тех актеров, которые творят во славу Божию — а такие актеры есть! Когда я проводил в Минске один из своих театральных форумов, то сделал конференцию и специально провокационно озаглавил ее: «А богоугодное ли дело — театр?» И мы тогда получили ответ: через спектакль «Оскар и Розовая Дама. Четырнадцать писем к Богу», где блестяще играла Алиса Фрейндлих. В спектакле рассказывается о письмах безнадежно больного мальчика, которые он пишет к Господу Богу.

Так что, «большинством голосов» на данных страницах придется склониться к тому, что обвинения в «лицедействе» Высоцкого — хоть и имеют место быть! — не могут охарактеризовать его личность именно по отношению к религии. Огульное, скопом, обвинение представителей целой профессии — едва ли может выглядеть убедительным.

Другое дело, что Высоцкого при этом обвиняют еще и в атеизме — и тут уже несколько иной вопрос. Все-таки — это уже индивидуальный выбор человека!

Николай Бурляев:Считаю, что обвинять Высоцкого в «лицедействе» — это просто глупо! Так же, как довольно глупо обвинять его и в атеизме. У нас был практически один круг общения, одни и те же друзья: Андрей Тарковский, Андрей Кончаловский, Всеволод Абдулов, Белла Ахмадулина… Думаю, что нас всех в то время можно было назвать атеистами: мы все были тогда далеки от Церкви! Например, мы с Тарковским никогда о Боге не говорили. Но Тарковский начал говорить о Церкви, о Христе в своем фильме «Андрей Рублев», сам делая шаги к Богу.

…Как это ни странно, но действующий священник — видимо, предвосхищая возможные вопросы — сам подробно разобрал все строчки Высоцкого, где его можно обвинить и в атеизме, и в нигилизме… Да и вообще в нелестном отношении к духовным вещам.

Как тут не поверить в особый «дар предвидения»! Все мои заготовленные на бумажке цитаты «со спорными местами» из песен Владимира Семеновича — оказались просто не нужны. Батюшка Михаил назвал их всех: как оказалось, их не так и много уж имеется! А также назвал и другие, которые я, готовясь к интервью, не нашел.

Михаил Ходанов:Поначалу, когда Высоцкий еще учился во МХАТе, он был по форме бытовым атеистом, каковыми были тогда очень многие. В чем это выражается? Вот, пожалуйста, песня «Марш космический негодяев»:

Это был дух времени. Потому что были еще отголоски 50–60-х годов: целина, героизм, какие-то новые веяния — мы все, мол, сами сможем! Война выиграна, будем строить социализм — боженька сидит где-то там, на облачке, а мы здесь, на земле, делаем важные дела. Тогда вообще к Богу отношение было такое сатирическое и несерьезное!

Думаю, нет смысла приводить все выдержки из стихов Высоцкого, с комментариями Отца Михаила. Очень уж объемный анализ: формат издания не позволяет привести все высказывания. Думаю, достаточно обозначить сам подход. И он действительно верный — можно сказать, является классическим в литературоведении: «Нельзя смешивать лирического героя, от имени которого ведется повествование, и самого автора».