Джозеф Вексберг - Торговые банкиры [Известнейшие мировые финансовые династии] [litres]

N.M. Rothschild & Sons выполняет двоякую функцию. Частным образом партнеры, используя собственные деньги, выступают в роли инвестиционных банкиров. Общий повседневный бизнес позволяет им зарабатывать на «среднюю жизнь без излишеств». У Ротшильдов, как и у всех прочих, бывают периоды довольно «средней» жизни. Как современный торговый банк, N.M. Rothschild & Sons предлагает весь спектр услуг, которых ждут от такого банка. Не слишком удачно окончилась одна из первых предпринятых банком битв за поглощение, когда Ротшильды выступали консультантами «Одемс Пресс лимитед», крупной газетной компании, которая безуспешно пыталась избавиться от поглощения «Дейли миррор», чьими консультантами выступали Варбурги. Через два года Ротшильды взяли реванш, искусно проведя операцию по поглощению фирмы «Уайтхед» (Whitehead) государственной компанией «Ричард Томас энд Болдуинс» (Richard Thomas and Baldwins). Действуя на рынке так же быстро, как их знаменитые предки в XIX в., Ротшильды выхватили победу у Стюартов и Ллойдов и обошли своих конкурентов, «Морган Гренфелл» и «Шродер Вагг».

Ротшильды сыграли важную роль в размещении долларовых займов в Лондоне. Совместно с Варбургами они финансировали «Европейское объединение угля и стали» и сыграли ведущую роль в размещении займов для Трансальпийского нефтепровода, поистине международного проекта, за финансирование которого боролись ведущие мировые банки. Среди тех, кто не получил доступа к финансированию, были некоторые величайшие имена в международном банковском сообществе.

В конце 1960-х банк N.M. Rothschild & Sons выпустил новую эмиссию ценных бумаг и представил в Великобритании две американские компании, Hertz и Buckingham Corporation. Ротшильды продемонстрировали, что умеют успешно проводить слияния, когда консультировали Carreras, организовали операцию по слиянию Charter Consolidated стоимостью 88 млн фунтов, участвовали в бескровной «страховой битве» за непромышленного клиента, «Сан Альянс». Старый Натан Майер был бы доволен: фирма, которую он основал 140 лет назад, сейчас стоит 105 млн фунтов и остается процветающим предприятием в руках его наследников.

Есть еще «лучшие сделки», так сказать, вишенка на торте, – крупные операции с налетом романтики. Прежде всего, это «Бринко». Концессия, предоставленная по закону провинции от мая 1953 г., охватывала право искать полезные ископаемые на территории в 50 тыс. квадратных миль (почти 130 тыс. км 2) на Лабрадоре и на территории в 10 тыс. квадратных миль (почти 26 тыс. км 2) на Ньюфаундленде; право разрабатывать «все неотчужденные гидроэнергоресурсы» в этих регионах; концессия на древесину черной ели, занимающей площадь в 1450 квадратных миль (около 3755 км 2) вдоль побережья озера Мелвилл на Лабрадоре. Один район, Бэй-Деспуэр на юге Ньюфаундленда, обладает огромными возможностями для строительства гидроэлектростанций, и сейчас изыскания там ведутся по распоряжению властей Ньюфаундленда. Но самый большой гидроэнергетический потенциал на Лабрадоре представляет река Черчилль. Если построить там плотину, можно вырабатывать энергии в два с лишним раза больше, чем гидроэлектростанция Гранд-Кули. Уинстон Черчилль называл проект «великим имперским, но не империалистическим».

Однако проект не был рассчитан на быструю отдачу, и Ротшильды приступили к нему с традиционной осторожностью. Они наняли дорогостоящих экспертов, которые установили, что на Лабрадоре нет опасности землетрясений, и оценили возможности убытков от молний, оползней и лавин. В предварительном отчете план «Хэмилтон-Фоллс» (теперь «Черчилль-Фоллс») называется «долгосрочным проектом с малой надеждой на немедленную отдачу». Обычно отчеты для акционеров составляются экспертами в пессимистическом ключе. Ротшильды решили, что хорошего можно и подождать, проявив терпение. Они могут себе позволить такую широту взглядов.

Но в области конкурентоориентированных торговых операций банк придерживается другого подхода.

– Мы на опыте поняли, что торговый банк не должен ждать удачной возможности, – говорит Джейкоб. – Торговый банк сам должен создавать такие возможности. Клиенты приходят к нам за советом, потому что ожидают, что у нас найдутся творческие идеи. У нас в банке сконцентрированы такие способные люди. Мы делаем все возможное, чтобы нас считали местом, где много не только денег, но и идей. Это наша сила и наша слабость одновременно. Того и другого никогда не бывает достаточно. Наша задача – стать катализатором, который ускоряет развитие торговли. Мы не имеем права топтаться на месте; мы всегда стараемся выдвигать инициативу.

Новое психологическое отношение к торговому банковскому делу отражается в новом, функциональном стиле семиэтажного «Нью-Корт», такого отличного от викторианского палаццо прошлого. Из старых традиций остались лишь ежедневное одиннадцатичасовое заседание правления и ритуал обеда в час дня. Но даже там многое изменилось. Разговоры за столом больше не сводятся к филантропии, садоводству, политике, искусству, музыке. Теперь за обедом часто говорят о серьезных делах.

– Несомненно, такая тенденция появилась из-за неэлегантности нынешних столовых, – говорит Джейкоб, но похоже, он об этом нисколько не жалеет.

С французскими кузенами английских Ротшильдов связывают «подлинная симпатия и настоящая дружба». Вплоть до самого последнего времени две ветви семьи поддерживали больше личные, чем деловые отношения. Родственники постоянно общаются. Кузены по обе стороны Ла-Манша любят друг друга во многом за то, что они такие разные. Лондонский банк N.M. Rothschild & Sons больше ориентирован на рынок услуг, в то время как парижский дом De Rothschild Freres – скорее крупный частный банк.

Разница заметна в темпераменте и подходах. Английские кузены – финансисты и спортсмены: Эдмунд любит рыбную ловлю, Леопольд предпочитает парусный спорт, Джейкоб играет в теннис, а Ивлин, главный экстраверт лондонской ветви семьи, играет в поло, иногда с принцем Филипом. По сравнению с ними французские кузены выглядят ярче – элегантные, артистичные, спортивные. Они определенно представляют собой интересный материал, отличный пример для подражания (хотя ни один Ротшильд не согласится кому-либо подражать).

Глава французской ветви – барон Ги де Ротшильд, стройный, вежливый, обаятельный, блестящий финансист, коллекционер и ценитель прекрасного. Ги резко порвал со многими старыми традициями, показал себя искусным дипломатом в поддержании дружеских отношений с английскими кузенами. Фантазия в нем сочетается со смелостью – типично ротшильдовские черты характера.

Ги все делает масштабно. У него усадьба в 9 тыс. акров (более 36 км 2) и замок «Шато-Ферьер» в окрестностях Парижа, который поистине служит «витриной» Ротшильдов. Замок славится своей коллекцией произведений искусства и охотой. Прием в «Шато-Ферьер» произвел неизгладимое впечатление даже на покойного кайзера Вильгельма. Не так давно Ги и его жена устроили у себя в замке «небольшой танцевальный вечер», куда пригласили 1500 гостей. Весь дом накрыли каким-то полупрозрачным материалом, и в результате при нужном освещении он мерцал, как сказочный замок. Ни одному английскому Ротшильду и в голову не придет давать такие приемы. Кроме того, они едва ли могут себе это позволить. Судя по всему, французские Ротшильды богаче своих английских кузенов, которых в последние десятилетия подкосило британское налогообложение. Когда в 1957 г. в Лондоне умер Джеймс де Ротшильд, его наследникам пришлось заплатить свыше 20 млн долларов налога на наследство. 20 млн долларов – большая сумма даже для Ротшильдов.