Сигэнори Того - Воспоминания японского дипломата

Появился император, и премьер заявил, что после всестороннего рассмотрения ответа союзников на наше обращение от 10 августа ни члены Высшего совета, ни Кабинет не смогли придти к единому мнению. Охарактеризовав позицию министра иностранных дел и противостоящие ей взгляды, премьер попросил моих оппонентов выступить в присутствии императора и предоставил слово сначала генералу Умэдзу, а затем адмиралу Тоёда и генералу Анами. Представители армии утверждали, что нам следует продолжить переговоры с Соединенными Штатами, так как принятие Потсдамской декларации на условиях, изложенных в американском ответе, создало бы угрозу нашей национальной государственности, а при отсутствии уверенности в ее сохранении у нас нет иного выхода, кроме продолжения борьбы даже ценой сотни миллионов жизней [137] "Смерть в сражении ста миллионов" ("итиоку гёкусаи") — излюбленный лозунг патриотов военного времени. "Сто миллионов" включали в себя и население Кореи. . Мнение начальника штаба ВМФ было более умеренным: он лишь сказал, что, коль скоро невыносимо, поступаясь чувством собственного достоинства, принимать американский ответ в его нынешнем виде, было бы целесообразно еще раз поставить на обсуждение наши взгляды. Другим участникам совещания премьер слова не дал.

Затем выступил император: "Хоть это было и нелегко, но по зрелом рассмотрении условий внутри страны и за ее пределами, и особенно учитывая ход войны, я твердо решил принять Потсдамскую декларацию. Моя решимость не поколеблена. Я выслушал споры по поводу недавнего ответа союзных держав, но считаю, что в общем они подтверждают мое понимание ситуации. Что касается пункта 5 Потсдамской декларации, то я согласен с министром иностранных дел в том, что этот пункт не имеет в виду подрыв национальной государственности Японии. Однако если в настоящий момент войну не прекратить, боюсь, что национальная государственность будет уничтожена и народ погибнет. Именно поэтому мое пожелание состоит в том, чтобы мы вынесли невыносимое, приняли ответ союзников и таким образом сохранили бы государство как государство и избавили моих подданных от дальнейших страданий. Я хочу, чтобы все вы действовали в соответствии с этим пожеланием. Военный министр и министр военно-морского флота сообщили мне о наличии оппозиции в армии и на флоте. Я хочу, чтобы все рода войск также побудили к пониманию моих пожеланий”. Слушая эти разумные и исполненные милосердия слова и понимая чувства императора, все присутствующие плакали. Сцена была невыразимо торжественной и трогательной. Возвращаясь по длинному коридору к машинам и затем, продолжая заседание Кабинета, каждый из нас снова и снова проливал в душе невидимые миру слезы.

Во время заседания Кабинета после совещания у императора я вызвал своего заместителя и поручил ему составить уведомление о капитуляции в адрес союзников. Рассмотрение членами Кабинета проекта Императорского рескрипта, подлежавшего публикации, завершилось только вечером, когда он и был представлен императору (рескрипт обнародовали в И часов вечера 14 августа). По завершении заседания Кабинета, когда мы еще сидели за столом, ко мне подошел военный министр Анами и, приняв строго официальный вид, сказал: "Я видел составленный министерством иностранных дел проект сообщения союзным державам относительно оккупации и разоружения. Не могу выразить, как я Вам признателен. Если бы я знал, что вопрос будет решаться таким образом, я не счел бы необходимым так горячо выступать на совещании у императора”. Я ответил, что, хотя и был против выдвижения этих пунктов в качестве условий принятия Декларации, у меня, о чем я неоднократно говорил, нет возражений против того, чтобы выразить их в качестве наших пожеланий. Анами вновь суховато поблагодарил меня: “Я весьма обязан Вам за все, что Вы сделали". Я ощутил поверхностный характер его вежливости, но во всяком случае все мы расстались с улыбками и выражениями взаимного удовлетворения по поводу того, что дело закончено.

Поздним вечером 14 августа правительствам США, Великобритании, СССР и Китая через правительства Швейцарии и Швеции было сообщено о том, что император обнародовал Рескрипт о принятии Потсдамской декларации и готов в этой связи принять необходимые меры. В ночь с 14-го на 15-е в Токио возникли беспорядки. Часть дивизии Императорской гвардии, расквартированная на территории дворца, намереваясь захватить пластинку с записью Рескрипта об окончании войны, которую император подготовил для выпуска в эфир 15 августа, восстала против старших офицеров, в результате чего пролилась кровь. Были совершены нападения на частные резиденции премьера Судзуки и барона Хиранума. Рано утром нам доложили о самоубийстве военного министра, и его поведение прошлым вечером стало мне понятным. В ту ночь и в последующие дни многие покончили с собой.

Сообщение, которое так тронуло генерала Анами, было через швейцарское правительство направлено Соединенным Штатам рано утром 15 августа. В нем говорилось:

"Да будет позволено Правительству Японии заявить Правительствам Америки, Англии, Китая и Советского Союза о своих самых серьезных пожеланиях в связи с претворением в жизнь некоторых положений Потсдамской декларации. Не исключено, что это может быть сделано во время подписания. Однако, испытывая опасения по поводу того, что ему может не представиться подходящей возможности. Правительство Японии позволяет себе обратиться к Правительствам Четырех Держав при посредничестве Правительства Швейцарии.

1. Ввиду того, что цель оккупации, как сказано в Потсдамской декларации, состоит исключительно в обеспечении решения изложенных в ней основных задач, Правительство Японии искренне желает, чтобы Четыре Державы, полагаясь на добросовестность Правительства Японии, облегчили ему выполнение своих обязательств в интересах предотвращения любых ненужных осложнений.

Правительство Японии самым серьезным образом ходатайствует о том, чтобы:

(а) В случае вступления флотов или войск союзников в пределы собственно Японии Правительство Японии получило заблаговременное уведомление с тем, чтобы были предприняты соответствующие меры для их приема.

(б) Количество пунктов на японской территории, выделенных союзниками для оккупации, было ограниченным до минимума; отбор пунктов производился бы так, чтобы оставить такой город, как Токио, не оккупированным, а силы, подлежащие размещению в каждом пункте, были по возможности малочисленными.

2. Правительство Японии, разумеется, приложит все усилия для разоружения японских сил, которое является самой деликатной задачей, поскольку оно касается более трех миллионов офицеров и рядовых за границей и непосредственно затрагивает их честь. Однако мы полагаем, что наилучший и наиболее эффективный метод заключался бы в том, чтобы японским силам под командованием Его Величества Императора было разрешено разоружиться самим и сдать оружие по собственной воле.