Сигэнори Того - Воспоминания японского дипломата

Выслушав посла, я напомнил ему, что его страна напала на нас в то время, как пакт о нейтралитете между СССР и Японией остается в силе, а также высказался по поводу поведения СССР, который начал против нас войну, так и не дав никакого ответа на нашу просьбу об оказании добрых услуг в деле заключения мира. Более того, хотя в качестве официальной причины объявления войны Советский Союз выдвигал отказ Японии признать Потсдамскую декларацию, он фактически не предпринял никаких усилий для установления подлинной позиции японского правительства. Эта акция СССР, сказал я, будет осуждена историей. По сути Малику сказать было нечего, и он лишь в самой общей форме заявил, что в действиях СССР не было ничего предосудительного. Далее я сообщил ему, что японское правительство объявило о принятии Потсдамской декларации, и попросил передать эту информацию своему правительству.

На 3 часа дня была назначена аудиенция для высших государственных деятелей. До начала аудиенции я встретился с ними в официальной резиденции премьер-министра и рассказал о недавних переговорах. Отвечая на вопрос генерала Койсо о том, какое отношение Потсдамская декларация имеет к вооружениям Японии, я сказал, что мы должны ожидать введения строгих ограничений, ибо, хотя декларация конкретно и не предписывала разоружение, в ней говорилось о "ликвидации милитаризма в мире" и о запрете "перевооружения в целях войны”. Койсо возразил, что поддержание вооруженности на должном уровне предписано волей неба. Вмешавшись в разговор, генерал Тодзё заявил, что согласен с мнением Койсо, но сейчас, когда император принял решение, сказать ему нечего.

На следующий день, 11-го, принцы Такамацу, Микаса, Канъин, Асака, Хигасикуни, Кая и Такэда [135] Принцы Такамацу и Микаса — соответственно второй и третий братья императора; другие принцы возглавляли ныне упраздненные отдельные дома императорских принцев собрались во дворце принца Такамацу, где в течение почти двух часов я обсуждал с ними последние события и наши действия, предпринятые в связи с этими событиями. Покидая дворец, я чувствовал, что принцы в полной мере понимают сложившуюся ситуацию.

В 0.45 12 августа мне телефонировали из МИДа, что по радио передан ответ Америки, Англии, России и Китая на японскую ноту. В записанном тексте ответа имелись некоторые неясности, и я поручил ответственным работникам министерства тщательно изучить его. Этим занялись заместитель министра Мацумото и директора Политического и Договорного бюро. В 5.30 утра они собрались в моем доме в Адзабу и доложили, что, судя по итогам проведенного ими анализа, союзники в общем согласились с условием, выдвинутым в нашей ноте. Ответ союзных держав, официальный текст которого, направленный государственным секретарем США Бирнсом через швейцарское правительство, поступил только ранним утром 13 августа, гласил:

"Что касается послания правительства Японии о принятии условий Потсдамской декларации, но включающего в себя заявление об “условии, что указанная Декларация не содержит никакого требования, которое затрагивает прерогативы Его Величества как суверенного правителя", наша позиция заключается в следующем:

С момента капитуляции полномочия Императора и Правительства Японии по управлению государством переходят к Верховному командующему союзных держав, который будет предпринимать те меры, которые он сочтет необходимыми для выполнения условий капитуляции.

От Императора потребуется санкционировать и обеспечить подписание японским правительством и императорским генеральным штабом условий капитуляции, необходимых для выполнения положений Потсдамской декларации, и приказать всем военным, военно-морским и военно-воздушным властям и всем подконтрольным им силам, где бы они ни находились, прекратить активные действия и сдать оружие, а также издать другие приказы, которые может потребовать Верховный командующий для вступления в силу условий капитуляции.

Немедленно после капитуляции Правительство Японии должно перевести военнопленных и интернированных гражданских лиц в указанные безопасные места, откуда они могут быть оперативно переведены на борт транспортных средств союзников.

Окончательная форма государственного устройства Японии будет, в соответствии с Потсдамской декларацией, установлена свободным волеизъявлением японского народа.

Вооруженные силы союзных держав будут оставаться в Японии вплоть до осуществления целей, изложенных в Потсдамской декларации”.

Утром 12 августа, после ухода работников МИДа, я посетил премьера Судзуки и информировал его об ответе союзников, а затем, в 11 часов, проследовал в Императорский дворец на доклад к императору. Император счел ответ удовлетворительным и сказал, что нам следует принять его в неизменном виде. Император поручил мне передать его пожелание премьеру, и я, немедленно вернувшись в официальную резиденцию последнего, выполнил поручение.

Во время беседы с премьером в кабинет вошел барон Хиранума, который сообщил о своем несогласии с пунктами 2 и 5 американской ноты. Я вкратце рассказал ему о сути заявления, которое я собирался сделать Кабинету и о котором будет рассказано ниже, и оставил их вдвоем. Однако у меня сложилось впечатление, что премьер уже был информирован военным министром о некотором недовольстве ответом Бирнса, ввиду чего рассмотрение ноты обещало быть отнюдь не легким. Вопрос о сохранении национальной государственности был чрезвычайно деликатным. Было самоочевидно, что в СССР и Китае большим влиянием пользуются взгляды противников сохранения нашей императорской системы. Как показали события времен ратификации пакта Келлога - Бриана, не приходилось также надеяться и на сочувственное отношение со стороны США.

В 3 часа дня Кабинет вновь собрался специально для обсуждения ответа американцев. Для начала я выступил с заявлением, которое, поскольку оно отражало возобладавшую в конце концов точку зрения, стоит изложить здесь достаточно подробно. Отклик США на наше обращение нельзя рассматривать как беспредельно обнадеживающий. Мы подняли вопрос о суверенитете императора и в ответ услышали, что во время оккупации суверенитет Японии не будет неограничен и в целях выполнения положений Потсдамской декларации высшей властью будет обладать Верховный командующий. Это не было неожиданностью. При оккупации, осуществляемой “гарантии ради”, суверенитет государства неизбежно ограничивается в той степени, в какой это необходимо для выполнения условий капитуляции. Тем не менее статус императора в принципе остается целым и невредимым, и, следовательно, пункт 2 ответа не является неприемлемым. Пункт 3 предусматривает, что император обязан выполнить условия капитуляции, что вполне естественно. Пункты 4 и 6 о передаче военнопленных и о сроках оккупации говорят сами за себя и не представляют каких-либо трудностей. Проблемы ставит пункт 5.