Вадим Месяц - Дядя Джо. Роман с Бродским

На предвыборных выступлениях отца преследовали комиссары от оппозиции. Пролетарии умственного труда в рваных свитерах задавали ему каверзные вопросы и улюлюкали на галерке. Рабочий класс безмолвствовал, но Ельцин из деревни Бутки Свердловской области был ему ближе.

Мне он тоже был вполне понятен. На его примере я узнал, что такое «воля к власти». Она связана с безотчетной злобой и затуманенной головой. Супермен Ницше отступает перед образом уральского бунтаря. Ельцин мочился на шасси самолетов, падал с мостов с букетами цветов, отвечал несуразностями философу Зиновьеву [1] Александр Зиновьев (1922–2006) — русский философ, писатель, социолог, публицист. на французском телевидении, блевал на кафедрах американских университетов. Харизма. Брутальность. Непредсказуемость. Такое не может не нравиться.

Мы с приятелями по ночам развешивали предвыборные плакаты с портретами моего академика на фонарных столбах, набрызгивали аэрозолем на стенах слова агитации. К утру листовки были перепачканы дерьмом, граффити замазаны краской. Уральские горцы выкалывали моему отцу глаза, пририсовывали рога и бороду. На митингах у реки Исети я узнавал много нового про себя и свою семью. Я стоял в толпе неформалов и вглядывался в лица. Я чувствовал себя барчуком на конюшне. Я стыдился себя. Я не гармонировал с трудовой средой. Они вместе с их вождем проявляли свою природу. А я представлял собой производителя жалких безделиц под названием «стихи» и «проза». Природе эти вещи если не противны, то фиолетовы. Против природы не попрешь.

Счастливое стечение обстоятельств помогло моему академику выйти из игры и не ссать против ветра. С президентом они теперь поддерживали рабочие отношения. Ельцин оставался подозрителен. Он был одинаково подозрителен ко всем окружающим и не окружающим его людям.

— Алло, это поэт Месяц? — спросил он голосом, медленным как тормозная магнитная пленка. — Ельцин на проводе.

— Здравствуйте, Борис Николаевич, — опешил я. — Спасибо, что позвонили. Признаться, не ожидал.

— Я получил ваше письмо, — сообщил он грозным голосом. — Вы пишете херню. Россияне меня любят. Ельцину сегодня альтернативы нет.

— Еще как любят, — поспешил я с ответом. — Души не чают. Готовы за вас в огонь и воду.

— Ну и зачем тогда вы пишете херню? — спросил он с прежней мрачностью. — Россия никогда не вернется в прошлое. Россия теперь будет двигаться только вперед. Я долго и мучительно над этим размышлял. Только вперед.

— Обратной дороги нет, — согласился я. — Вы правы, Борис Николаевич. Проблема в том, что все проходит. Лет через десять они вас проклянут. Забудут дорогу к могиле. Сотрут из памяти великие дела. В учебниках имя Ельцина будет перечисляться через запятую после Бурбулиса [2] Геннадий Бурбулис (1945) — советский и российский государственный и политический деятель. Один из ближайших соратников Бориса Ельцина в начале его президентства. и Гайдара [3] Егор Тимурович Гайдар (1956–2009) — российский либерал-реформатор, государственный и политический деятель, экономист, доктор экономических наук. . Академику Сахарову будут стоять памятники по всей стране. И Горбачеву тоже.

Ельцин издал вздох, переходящий в утробное рычание.

— Почему это? Я — первый демократически избранный президент этой страны.

— Историю пишет интеллигенция, — поспешил я с ответом. — Фарисеи и книжники. Пока вы работаете с ними в связке, они вас любят. Отважитесь на самостоятельный шаг — проклянут. Это серьезная опасность для любого правителя.

— Я хотел, чтобы людям жилось лучше, — прогрохотал президент. — Другой задачи у меня не было и нет. Панимаешь? Что конкретно вы предлагаете?

— Я же написал. Я могу увековечить ваш образ в нетленных произведениях. Зарифмую ваши реформы, напишу про них саги.

Ельцин тяжело замолчал. Его молчание было красноречивей любых слов. Пауза длилась секунд тридцать. На моем лбу несколько раз выступила и высохла испарина.

— Саги, говорите? Вы умеете сочинять саги? — Похоже, он осмыслял перспективу саг или вспоминал, что означает это слово.

— Еще как, Борис Николаевич! Саги о Форсайтах! [4] «Сага о Форсайтах» — монументальная серия разноплановых произведений английского писателя Джона Голсуорси, описывает жизнь состоятельной семьи Форсайтов. В данном случае употребляется как устойчивый оборот речи.

Ельцин услыхал знакомый оборот речи и удовлетворенно рыгнул.

— Хорошо. Увековечьте. В долгу не останусь.

Его слова падали, словно младенцы в колодец. При их падении тебя охватывал ужас безвозвратности. Когда ребенок скрывался под водой, хотелось прыгнуть за ним следом.

Я заручился поддержкой президента в обмен на мемориал, который мог бы ему воздвигнуть. Впоследствии я посвятил ему поэму «Плач по рэкетиру», но после расстрела парламента танками посвящение снял.

— Поэт Еременко [5] Александр Ерёменко (1950) — российский поэт. В середине восьмидесятых вместе с поэтами Алексеем Парщиковым и Иваном Ждановым создал неформальную литературную группу «метаметафористов». ваш друг? — спросил Ельцин неожиданно.

— Да, Борис Николаевич, он новатор, авангардист. Поэты любят его так же, как вас любят рабочие и колхозники.

Я почувствовал, что Ельцин на другом конце провода улыбнулся. Шатко расставляя слова, он продекламировал:

— Мне нравятся эти стихи, — сказал Ельцин.

— Да, они правдивы, — подхватил я. — Поэты обладают даром предвиденья.

Вот видите, Борис Николаевич, Еременко оказался прав. Вы стали президентом Российской Федерации, почти царем.

Я взялся рассказывать о поэзии Еременко и кришнаитстве Андрея Козлова, которому были посвящены эти четверостишия, но Ельцин дал понять, что разговор подходит к концу.

— Значит, уезжаете в Америку? Такая загогулина получается? К Бродскому под крыло, значит?

— Такая загогулина, Борис Николаевич. Я ведь как думаю? Мир глобализуется. Истории больше нет. Осталась лишь демократия. Одна мировая держава на весь глобус. И столица этой державы где? В Нью-Йорке, Борис Николаевич. Конечно, в Нью-Йорке. Вот я и еду в столицу мира, как Ломоносов, чтобы покорить ее во славу нашей с вами России.