Михаил Антонов - Провидец Энгельгардт

Но прошла осень, кончены работы, наступает время отдыха. С этого времени и пошёл сильнейший разлад между членами семьи. Страда в деревне действует на всех: даже батраки у помещика, охваченные общим интересом к делу, вкладывают душу в работу в эту пору, работают не только за страх, но и за совесть. Прошла страда – и вся тайно скоплявшаяся в семье злоба против «большака-хозяина» всплыла.

Борьба за власть, благодаря отсутствию принципиально признанной власти в лице одного хозяина, губит общину. Успехи её в смысле хозяйственном были несомненны. Если и на этот раз община разрушилась, то причиною этого – главным образом неясность отношений между членами, неспособность отрекаться от личных мелких интересов и расчетов, отсутствие признанного всеми главы, который бы мог ставить общее дело выше своего «я» и быть не деспотом, а хозяином и отцом, иметь нравственную силу на своей стороне».

Эта, как и другие попытки подобного рода, кончились неудачей и обычно ломали жизнь своим инициаторам. Поэтому Энгельгардт постоянно мечтал, чтобы интеллигенты, научившиеся в Батищеве сельскому хозяйству и работе, сами соединились и завели самостоятельное, артельное хозяйство и затем принимали бы учеников. Вот причина, почему он стремился создать, если не в самом Батищеве, то хотя бы поблизости его, интеллигентный поселок.

Вот почему он так радовался, когда мечта его осуществилась, и в Букове, межа с межой его имения, создался наконец интеллигентный посёлок.

Первоначально дела в нём пошли хорошо. Несмотря на то, что молодые люди уставали на работе днём, они по вечерам устраивали чай, за которым велись интересные разговоры, перемежавшиеся шутками, смехом, песнями. Тут расцветала дочь Энгельгардта Вера, красивая сильная, здоровая девушка. Николай, ещё подросток, в значительной мере и сформировался под влиянием атмосферы, царившей в этой общине поры её подъёма и расцвета:

Их «идеи, их вера не могли не впитываться мною. Все мною усваивалось именно потому, что это была вера и гонимая вера, за которую отдавали жизнь. Может быть, только здесь, где отвергали Бога и мистику Христа, и были истинные христиане по беззаветному бескорыстному служению тому, что они считали истиной, по самоотвержению. Да, дух этой подвижнической молодёжи усваивался мною почти бесспорно, почти бессознательно, отпечатлеваясь в сердце».

Не подвергая сомнению искренность убеждений этих общинников Букова и их самоотвержения всё-таки не могу согласиться с тем, что это были «христиане без Христа». Ведь сам же Николай Александрович несколькими строками ниже утверждал, что этим безрелигиозным общинникам не хватало той высшей идеи, которая скрепляет религиозные общины. И потому эти общины быстро распадаются.

«Насколько, однако, верил А.Н. в Буковский поселок, насколько блестяще шли одно время дела, доказывает его план поступления в общину внешним членом».

(То есть, участвуя в деятельности общины, он сам не работал земледельцем и не оставлял управление своим имением Батищево). «Материально помогая общине, как деньгами, так и продуктами, А. К, будучи и внешним членом, вкладывал всю душу в дело, входил во все интересы общины, болел об них и если не физический, то умственный труд отдавал ей безвозмездно.

Много было причин, благодаря которым интеллигентные поселки «отцветали, не успевши расцвесть». Будь А. Н. молод, он сам взялся бы за плуг, стал бы во главе общины, и под его началом, быть может, дело бы пошло. Теперь же он являлся всё же внешним по отношению общины, и его вмешательство, его авторитет даже бередил самолюбие некоторых из членов.

Далее, все практиканты слишком быстро брались за дело, у них не хватало терпения выдержать себя на работе, узнать всё, что требуется для поселенца, подобрать такую партию, где бы были и сапожники, и кузнецы, и плотники, и столяры. Очень мало находилось женщин, способных к общинной жизни. В большинстве случаев сходились элементы разнородные, недостаточно согласившие свои воззрения и идеалы.

Средств было слишком мало, и потому сразу же пионерам приходилось страшно тяжело. Мешало и личное самолюбие, слабость общественных чувств, эгоизм и индивидуализм, вообще свойственный интеллигенции . Впадали в крайность, хотели сразу достигнуть слишком многого – не только жить свои трудом, но и осуществить христианский идеал общинной жизни. Рядом с этим идеалы были слишком материалистичны , не было сильного общего философского принципа какого-нибудь метафизического стимула , так властно скрепляющего религиозные общины . Наконец, безучастное отношение общества и «независящие обстоятельства… Мой отец, старый дворянин и барин до конца ногтей, был ближе крестьянину, одну с ним думу и речь мог вести, чем эти разночинные интеллигенты, малопрактичные, самолюбивые, по-своему очень гордые и поучающие мужика идеям, ими самими плохо еще проваренным».

«Общие причины неуспеха буковцев объясняет сам А. Н. в письме (которое делает ему честь своей искренностью, правдивостью и отсутствием эгоистического интереса – М.А.)) от 8 февраля 1884 г. к одному из бывших своих учеников-практикантов:

«Эксплуататорское хозяйство, которое я веду в Батищеве, давно уже перестало меня интересовать. Когда я сел на хозяйство, то батищевское хозяйство представляло для меня агрономический интерес, и этот-то агрономический интерес поддерживал энергию и давал жизнь. Получив совершенно запущенное и разоренное хозяйство, я быстро довёл его до того состояния, в котором вы его видели. Организация хозяйства наново, изменение системы полеводства, введение новых культур, выводка культур, выводка скота и пр. и пр. – все это представляло интерес, занимало голову, давало жизнь. К этому прибавлялся ещё интерес наблюдения новой для меня деревенской жизни, результатом которого были мои „Письма из деревни».

С течением времени агрономический интерес стал ослабевать. Нового широкого дела уже было мало, созидательный интерес уменьшился; пошла, так сказать, будничная агрономия… Не стану спорить, чтобы нельзя было найти и дальнейшего агрономического интереса, если смотреть с точки зрения исключительно научной, но дальнейший агрономический интерес не соединялся бы с общественным интересом.

Как ни велик был, однако, интерес агрономический, как ни интересовала меня научно агрономическая сторона дела, но всё-таки меня всегда угнетала экономическо-социальная сторона. Радость агронома всегда отравлялась скорбью человеческой.

Радостно было смотреть на роскошный клевер, выросший на батищевских полях, но радость отравлялась, когда я видел мужика, обязавшегося скосить этот клевер за деньги, взятые зимою, когда у кого не было хлеба. Я любовался на тучную корову, дающую по ведру молока, но не мог в то же время не думать о горькой судьбе доящей эту корову подойщицы.