Альвар Нуньес Кабеса де Вака - Кораблекрушения

По всей этой земле индейцы, воевавшие друг с другом, заключали мир, чтобы прийти к нам, принять нас и отдать нам все свое добро; и таким образом мы умиротворили всю эту землю. И мы объясняли им знаками, чтобы нас лучше поняли, что на небесах есть человек, которого мы зовем богом, что он создал небо и землю и все хорошее вышло из его рук, а мы его почитаем и считаем своим господом и выполняем все, что он нам повелевает, и что если они будут поступать так же, то будет им это во благо. Мы нашли с индейцах такое большое расположение к этому, что если бы был у нас язык, которым мы могли бы полно выразить свое учение, то все они стали бы христианами. Мы объяснили им все так, как только могли; и вот начиная с этого времени индейцы, когда солнце вставало, с громкими криками простирали руки, открыв ладони ему навстречу, а потом проводили ими по всему своему телу, и так же они делали вечером, когда солнце садилось. Вообще эти люди имеют очень хороший характер и склонны следовать всему хорошему.

В той же деревне, где нам поднесли изумруды, Дорантесу дали, более шестисот оленьих сердец, которые индейцы всегда запасают в большом количестве для еды. По этой причине хаму деревню мы назвали деревней Сердец, а она открывает путь ко многим провинциям, лежащим на берегу Южного моря. И если те, кто будут искать море, выйдут к нему через другое место, то они погибнут, потому что на побережье нет маиса и там едят муку из соломы и травы петуший гребешок и из рыбы, которую ловят в море с плотов, так как лодок там нет. Женщины в той земле прикрывают свой стыд травой и соломой, люди там робкие и унылые. Мы думаем, что недалеко от берега, если идти через те народы, через которые мы проходили, заселенная земля тянется более, чем на тысячу лиг, и в ней должно быть много пищи, потому что там три раза в год сеют фасоль и маис.

В той земле имеются три вида оленей; олени одного вида такой же величины, как бычки в Кастилии; есть там и постоянные дома, которые называются бойо. Еще имеется там ядовитое растение, это дерево размером с яблоню; чтобы отравить стрелу, достаточно ее натереть плодом такого дерева, а если на нем нет плодов, ломают любую ветку и смачивают стрелу ее соком. Там много этих растений, и они настолько ядовиты, что если истолочь их листья и бросить куда-нибудь в стоячую воду, то все олени и другие животные, которые пьют эту воду, скоро подохнут.

В этой деревне мы пробыли три дня, а в одном дне пути от нее находилась другая, где мы задержались на пятнадцать дней, так как в реке сильно поднялась вода и не могли через нее переправиться.

Когда мы были там, Кастильо увидел на шее одного индейца пряжку от портупеи к шпаге, к ней был привязан кованый гвоздь. Мы спросили индейца, что это за вещь; он нам ответил, что это у него с неба. Мы спросили дальше, кто ее ему принес оттуда, и он ответил, что люди, которые ее принесли, были, как и мы, бородатые, что они пришли с неба и дошли до этой самой реки и что у них были лошади, копья и шпаги, и что двое из них были ранены копьем; едва сдерживая свои чувства, мы спросили, что случилось с этими людьми потом, и нам ответили, что они ушли к морю и бросили свои копья под воду, сами тоже вошли под воду, а потом их видели идущими по воде на заход солнца.

Возблагодарили мы господа нашего бога за эти вести ибо уже потеряли надежду услышать что-нибудь о христианах; а с другой стороны, впали мы в смущение и в скорбь, опасаясь, что те люди приходили с моря только для того, чтобы разведать эту землю; но все-таки сведения о них были такими определенными, что мы ускорили свое движение. И всюду мы стали получать новые известия о христианах; мы говорили всем, что идем искать христиан, чтобы просить их не убивать индейцев, не брать их рабами, не сгонять со своих земель и не причинять им никакого другого зла, и индейцы очень радовались этому.

Мы прошли большое расстояние по этой земле, и вся она была пустынна, ибо жители ее бежали в горы, не решаясь ни жить в своих домах, ни возделывать землю из страха перед христианами. Мы весьма жалели обо всем этом, ибо земля там прекрасна и плодородна, изобильна водой и реками. И мы скорбели, видя брошенные и сожженные деревни, видя больных и истощенных людей, вынужденных бежать и скрываться; и так как они не сеяли, то был среди них голод столь велик, что ели они кору и корни деревьев. Этот голод задел и нас, ибо, когда мы проходили по той земле, индейцы не могли хорошо снабжать нас пищей, потому что сами были в таком жалком состоянии, что, казалось, хотят как можно скорее умереть. Они приносили и отдавали нам накидки из тех, что им удалось спрятать от христиан, и еще они рассказывали нам, как несколько раз христиане входили в их землю и уводили с собой половину мужчин, всех женщин и юношей, а те, кому удавалось ускользнуть из их рук, убегали и прятались. И вот мы видели теперь, как они напуганы, не осмеливаются нигде остановиться, не хотят и не могут ни сеять, ни обрабатывать землю, потому что уже решились умереть, считая, что лучше смерть, чем столь жестокое обращение со стороны христиан; нам же они показывали, что быть с нами для них величайшая радость. Мы, однако, боялись, что когда придем к тем индейцам, что живут на границе с христианами и воюют с ними, то они будут плохо с нами обращаться и заставят нас расплатиться за все, что им причинили христиане. Но когда мы дошли до тех индейцев, оказалось, что они нас боялись и почитали так же, как и предыдущие, и даже еще больше, чему мы немало дивились; а из этого ясно видно, что для того, чтобы привлечь к себе индейцев, сделать их христианами и покорными императорскому величеству, надо хорошо обращаться с ними, и этот путь является самым верным, другие же — нет.

Индейцы привели нас в деревню, расположенную на самом гребне горы, и к ней пришлось подниматься по крутому склону. Там мы нашли много людей, которые собрались вместе, согнанные со своих мест страхом перед христианами. Они приняли нас очень хорошо, дали нам все, что у них было, и дали нам две тысячи карг [111] Карга — старая испанская мера сыпучих тел, равная 3 или 4 фанегам. маиса, а мы отдали его тем несчастным и голодным индейцам, которые нас туда привели. На следующий день мы, как обычно это делали, разослали по земле четырех гонцов, чтобы они созвали всех, кого найдут, в одну деревню, лежавшую в трех днях пути от этого места; и сделав это, мы на другой день отправились в путь со всем народом, который там был, и повсюду встречали следы и знаки, указывавшие, что здесь ночевали христиане, а в полдень встретились с нашими гонцами, которые сказали, что они не нашли людей, так как все скрылись в лесах, чтобы христиане их не убили или не взяли рабами; и сказали еще, что прошлой ночью видели христиан и, спрятавшись за деревьями, наблюдали за ними; христиане же вели с собой много индейцев, закованных в цепи. Услышав эти новости, люди, шедшие с нами, заволновались и некоторые из них вернулись предупредить других о приходе христиан, и остальные тоже ушли бы, если бы мы им не сказали, чтобы они не боялись и не делали этого; они нам поверили и очень обрадовались. А в это время с нами были индейцы, жившие за сто лиг отсюда, и раньше мы не могли их уговорить вернуться к своим домам; чтобы их успокоить, мы в этот день не пошли дальше и ночью спали на том же месте, а на другой день тронулись в путь и спали на дороге.