Владислав Крапивин - Однажды играли…

Кончилось все раньше, чем мы ждали. И довольно драматично.

И потом во всем винили Таисию Тихоновну, которую мы называли “пистолетным” прозвищем – ТТ…

Но об этом позже. А сейчас надо заниматься нынешними делами.

Надо звонить художнику по поводу иллюстраций к “Кашке“ и “Кречету”, которых собирается издавать Челябинск (если верить сегодняшнему звонку из издательства). Надо, превозмогая отчаянную боль в пояснице, ковылять на почту – платить за телефон и отправлять письмо молодой писательнице Ане Ветлугиной, которая прислала мне свою славную, хотя и трагическую книжку.

Надо опять читать чужие рукописи и отвечать авторам.

А еще надо купить консервы котам. Им-то наплевать на мое мироощущение (и, наверно, правильно).

Итак – сцепи зубы и вставай…

“Заводы, вставайте…”

Кстати, не так давно видел сон. Какой-то громадный пустырь, рельсы, металлолом, штабеля шпал. Хмурые люди. Много людей, и я знаю, что они доведены до отчаяния нынешней безысходной жизнью. Но отчаяние это – беспомощное, не собранное воедино.

И вдруг на штабель с решительного размаха взлетает мальчик. Взмётывает себя на высоту. Он только что был рядом – маленький, тощий, незаметный, в серых джинсах, серой рубашке. И вот он выше всех, над нами. Вскидывает голову и вдруг… начинает петь. Звонко, чисто – на все пространство. Он поет только два слова:

Этот сон никак не связан с памятью о Темчике. Он связан с нынешними днями. Не приведи Господи, если у кого-то все же лопнет терпение, кто-то “встанет”…

18. 04. 97

Итак, продолжение сюжета…

К ТТ приехал в гости брат (то ли родной, то ли двоюродный). С сыном лет тринадцати. То есть с племянником ТТ. Звали племянника, по-моему, Гоша. Пусть будет Гоша.

Гоша ходил в отутюженных брюках и новой тюбетеечке. И складочки на брюках, и тюбетеечку ему, конечно, простили бы (как простили Темчику панамку), если бы Гоша в остальном оказался “нормальным пацаном”. Но он держался обособленно, в играх не участвовал. Разве что в лото или в подкидного соглашался поиграть, когда мы собирались на большом крыльце. Садился на ступени, осторожно поддернув брючки и оглянувшись, словно боялся кусачих насекомых. Во время игры поджимал губы, как Таисия Тихоновна, когда она снисходила до бесед с необразованными соседками.

Гошка был высокий и тонкий. “Как глиста” – говорил Пашка Шаклин. Гошкин папа, брат ТТ, тоже был высокий и тощий. Я его плохо помню. Запомнил только, что по вечерам (когда мы еще играли, но времени было уже около дясяти часов), он обязательно шел в туалет. В цветном халате соей сестры. Из-под халата торчали волосатые щиколотки.

Туалет, кстати, был новый. Старый стоял в дальнем конце двора, недалеко от помойки, но той весной его снесли и построили другой – на пустой лужайке рядом с флигелем. Стараниями Ивана Георгиевича. Жильцы флигеля возмущались, но напрасно – Иван Георгиевич был во дворе главный. Он говорил, что заботится о всеообщей пользе – до новой уборной ходить ближе. Это была правда. Только вот свежести летнего воздуха это строение посреди двора не способствовало…

Если мы сидели на крыльце и Гошка был с нами, его отец, возвращаясь, бросал на ходу:

– Георгий, домой.

Если племянник ТТ после этого позволял себе задерживаться (должен же он был показать свою самостоятельность), ТТ через минуту высовывалась в окошко:

– Го-ошенька! Пора ложиться спа-ать!

Гоша снисходительно пожимал плечами и шел.

Однажды он снизошел до игры с остальными в чику.Вернее, в “обстенок”, когда пятаком бьют о кирпичную стену, стараясь, чтобы твоя монетка упала поближе к монетке соперника. И во время этой игры они поссорились с Пашкой Шаклиным. Кто там был виноват, не зная, меня рядом не было. Возможно, и Пашка. Но говорят, Гошка сказал:

– У вас тут все такие жулики?

Это было уже не личное оскорбление, а посягательство на честь всего сообщества. Если хотите, вызов столичного воображалы нашему славному городу Тюмени. Так, по крайней мере, это решил расценить Пашка. И двинул московского мальчика по носу.

Гошка негромко, не теряя достоинства, заревел и пошел домой. Это я уже видел своими глазами, подоспев в данную минуту к месту действия.

Разумнее всего было бы всем исчезнуть со двора, но каждый понимал: это будет похоже на бегство. Да и куда денешься от ТТ? От последствий?

И последствия наступили стремительно. Таисия Тихоновна – в папильотках и цветастом халате – вылетела на крыльцо.

– Бандит! Убийца! Весь в отца! Туда же пойдешь! Сядешь следом за ним в тюрьму!

– Не ври! – взъярился Пашка. – Он никого не убивал! Его… по ошибке! Все знают!

– Бандит он и шпион! Пис я т восьм а !..

Все притихли. Даже ребятишки знали, что за “пис я т восьм а ”. Пятьдесят восьмая статья, по которой сажали за “вредительство и контрреволюцию”.

ТТ передохнула и с новым запасом воздуха завопила опять:

– Писят восьма! Писят восьма!..

Она в своем обличительном самозабвении не видела, как Пашка подходит к ней. Он подошел и дал ей по роже.

И опять стало тихо. В этой тишине ТТ пискнула и убежала домой.

Пашка, опустив голову, тоже ушел. К себе.

А остальные весь вечер ходили хмурые. Сигналов горна и шумных игр не было…

Тетя Лена, Пашкина мать, потом рассказывала моей маме:

– Я прихожу с дежурства, а Таисия во дворе подбегает ко мне: “Он меня по лицу! При всех! Ни за что, ни про что!..” Я сгоряча сразу в дом. “Ну, думаю, докатился до ручки, шпана такая!” Подбегаю, а он спит на полу у окошка. Я хотела сорвать одеяло да всыпать сразу, а Володя говорит спокойным таким голосом: “Не трогай его, мама…” Ну и рассказал, как было…”

На следующее утро Пашку от греха подальше отправили в Вагай, к дядюшке, который там работал в местном радиоузле.

А ребячье сообщество занялось планами отмщения. Впрочем, не все, а его наиболее младшие и азартные представители. А старшие оказывали, так сказать, моральную поддержку.

От битья стекол, веревок на лестнице и “привидений” в темных углах отказались сразу – это было традиционно и мелко.

И тогда Темчик сказал:

– А мы в нашем дворе однажды устроили взрыв. Электрический. В сарае одного вредного соседа, который оттаскал за уши одного мальчика… Мы разбили у лампочки от фонарика стекло, сунули ее в запал из спичек и, когда надо, подсоединили ее к батарейке. Через длинный провод… Мне потом очень попало от мамы, но я никого не выдал…

…Ну, и дальнейшее развитие событий повести.

Хороший заряд из кусков горючего целлулоида, которые мы набрали на свалке Завода пластмасс. Запал из щепоти дымного пороха, который я раздобыл в охотничьих запасах отчима. “Дистанционное управление” из длинного, идущего вдоль заборов провода и плоской батарейки.