Мария Бутина - Тюремный дневник

Мандалай Бэй предоставил охотникам выставочное пространство – огромный зал, в котором разместились тысячи стендов с оружием, снаряжением, трофеями, внедорожниками для самых непроходимых мест, великолепными картинами самых экзотических животных планеты и даже слитками золота и дорогими украшениями. Зрелище действительно поражало.

Мне не раз удавалось побывать на охоте на родных российских просторах. Правда, мой скудный опыт охоты на оленей и кабанов ни в какое сравнение с тем, что знали и видели присутствующие на выставке, конечно, не шел. Поэтому я просто молча прогуливалась между стендами и представляла настоящий сафари-квест в погоне за леопардом в бескрайней пустынной африканской саванне.

На мероприятие я попала в хорошей компании – с моим давним другом Александром Порфирьевичем Торшиным, для общественности известным как экс-сенатор или статс-секретарь Центрального банка России. А для меня он был старшим товарищем по оружию, разделявшим мои взгляды на право россиян владеть оружием и продвигавшим наши идеи даже наперекор официальной позиции госвласти. Торшин был тверд в своих убеждениях, его статус в обществе был для меня всегда вторичен. Я никогда не была его сотрудником, он никогда не платил мне зарплату, я сама вызвалась помогать ему в оружейных инициативах на общественных началах без всякого корыстного интереса, потому что наши воззрения были схожи, нам было по пути. Кроме оружейных убеждений, нас объединяла и вера в то, что российский и американский народы имеют намного больше общего, чем того, что их разделяет. Торшин, как и я, считал, что наше общее с американцами военное прошлое – союзнические действия во Второй мировой войне – нельзя забыть. Также и то, что в наших странах есть схожие сложности – необходимость баланса этнического многообразия и различных культур, межнационального диалога, который обе страны должны выстраивать не только на геополитическом пространстве, но и внутри государств.

– Поэтому, Кевин, – неожиданно обратилась я к агенту Хельсону, – я не понимаю, как его можно назвать моим начальником, под контролем которого я тут находилась, если совершенно не понятно, в чем заключалось его руководство.

– Продолжайте, Мария, – будто пропустил мимо ушей мой комментарий Кевин.

– Хорошо, – улыбнулась я. – Итак, нас с Торшиным пригласил на это мероприятие один из членов Национальной стрелковой ассоциации США.

После экскурсии в мир акул я вернулась в номер и обнаружила на своем телефоне электронное письмо от Пола, в котором он сообщал, что на выставку прибыл его давний товарищ и единомышленник Джордж О’Нил.

«Он – член Международного клуба сафари в течение многих лет и один из самых интересных людей, которых я знаю, – говорилось в письме. – О'Нил Рокфеллер – внук одного из самых богатых американцев в истории. Он скульптор и фотограф, очень умный инвестор и политический деятель. Он познакомился с Торшиным во время поездки в Москву пять лет назад и очень заинтересован в формировании дружеских отношений между США и Россией (тебе это знакомо, не так ли?). Джордж считает, что наши страны должны быть союзниками в борьбе с мировым терроризмом».

Представление, скажем, было что надо, и я поспешила поделиться с Торшиным полученным письмом. Он, к моему удивлению, без особого энтузиазма только пожал плечами – мол, ну давайте повидаемся, все равно мы уже здесь.

Я мгновенно сообщила Полу, что мы почтем за честь разделить с этим человеком обеденную трапезу.

– Привет, я Джордж О’Нил, – протянул мне руку для приветствия высокий худой пожилой мужчина с аккуратно приглаженными назад седыми волосами в круглых крупных очках в красной оправе. Я сразу подметила поразительное внешнее сходство Джорджа с его прадедушкой, Джоном Дэвидсоном Рокфеллером, американским предпринимателем, филантропом, первым официальным долларовым миллиардером в истории человечества. Основателем Standard Oil, которая в начале XX века контролировала от 85 до 90 % нефтяного рынка Соединенных Штатов.

То, как я себе представляла знакомство с представителем семьи Рокфеллеров, второй по объемам частного капитала династии в мире, ярко контрастировало с тем, что я увидела, – дружелюбная улыбка и простодушие Джорджа подкупали. Он был вежлив с официантами и одет в простые темные джинсы и кожаный жилет, который Джордж, по его словам, сделал своими руками, на простой хлопковой рубашке красовался аккуратный красный галстук-бабочка. Место для нашей трапезы он тоже выбрал самое простое – вместо роскошного ресторана мы встретились в небольшом кафетерии с высокими деревянными столами, где основу меню составляли пиво, американские гамбургеры и картошка фри.

Джордж рассказал нам с Торшиным, что почти сорок лет назад он стал одним из основателей американского общественно-политического журнала «Хроники», который многие годы ведет кампанию против иностранного интервенционизма США, другими словами, вмешательства американских властей во внутренние дела других государств.

– Антагонизм между нашими странами, дорогие Мария и Александр, вызван именно тем, что Соединенные Штаты ведут себя агрессивно в отношении не только России, но и сопредельных с ней государств-сателлитов, расширяя НАТО и вмешиваясь в военные конфликты зоны интересов вашей страны. Я считаю, что это неправильно. Многие годы я занимаюсь продвижением доктрины невмешательства, я состою в совете директоров «Американского консерватора», журнала, который был создан, чтобы быть голосом против войн в Ираке и Афганистане. И теперь мы – главная сила противостояния интервенциалистам в Америке. Мои интересы лишены корысти, – подчеркнул Джордж. – Единственное, чего я хочу, – это мирного неба над головой. Пять лет назад мы с отцом спонсировали серию русско-американских встреч в Москве, чтобы встретиться с различными российскими политиками. Именно во время этой поездки я впервые встретил вас, Александр, и ваше выступление, сходное по духу с моим мнением, запало мне в душу.

Мы с Торшиным удивленно переглянулись: слова звучали правильные, но были ли помыслы нашего собеседника чисты, оставалось загадкой. Перед нами был не простой человек, а потомок Рокфеллера, у которого могли быть иные политические или финансовые интересы, кроме просто дружбы двух держав. Обменявшись контактами и рукопожатиями, мы покинули встречу, пообещав подумать о возможности сотрудничества с этим человеком. А размышлять было о чем – семья Рокфеллеров имеет весьма неоднозначную репутацию в России.

О роли одной из богатейших династий мира в становлении советской власти в России написано множество статей и книг. Как свидетельствуют документы Конгресса Соединенных Штатов, Джон Д. Рокфеллер с первых лет XX века оказывал финансовую поддержку Ленину и Троцкому, усилив ее после неудачи революции 1905 года. Троцкий во время пребывания в Соединенных Штатах бесплатно жил в помещении, находящемся в собственности Standard Oil в городе Байон, штат Нью-Джерси. Когда в 1917 году Николай II отрекся от трона, Троцкий с десятью тысячами долларов, которые ему выделил Рокфеллер на дорожные расходы, отправился с группой из трехсот революционеров в Европу. Правда, была ли эта поддержка борьбы за равенство и торжество коммунизма оказана только из идейных соображений, остается загадкой. Достоверно известно одно: в 1926 году нью-йоркская компания Standard Oil, принадлежащая Рокфеллерам, и ее партнер Vacuum Oil Company через Chase Manhattan Bank заключили договор на продажу советской нефти в европейские страны. В это же время появилась информация, что Джон Д. Рокфеллер предоставил большевикам заем в размере 75 миллионов долларов, часть цены за договор. В результате соглашения в 1927 году нью-йоркская Standard Oil построила нефтеперерабатывающий завод в России. Таким вот образом Рокфеллер внес свою лепту в дело восстановления большевистской экономики, притом что правительство Соединенных Штатов официально признало СССР только в 1933 году.