Мария Бутина - Тюремный дневник

– Мария, не желаете ли воды, – предложил Джордж, когда экскурсия по дому была окончена.

– Не откажусь, – улыбнулась я.

Мы разместились на бежевых диванах в гостиной.

– Давайте, я расскажу вам, в чем заключается моя идея помощи нашим странам в выстраивании диалога? – спросил Джордж.

– С радостью послушаю, – ответила я, отхлебнув глоток прохладной воды, устроилась поудобнее и превратилась в слух.

– Я бы хотел провести серию неформальных приемов в Вашингтоне, «дружеских ужинов», на которых будут присутствовать американцы, мои давние единомышленники, одни из самых важных мыслителей и философов моей страны, разделяющие идеи невмешательства США в дела других государств и верящие в важность гражданского диалога между нашими странами. Все они заинтересованы в установлении дружеских отношений с русскими. С вашей стороны могли бы присутствовать люди со сходными идеями, конечно, я бы почел за честь видеть и самого господина Торшина и вас, Мария. Я понимаю, что, наверное, это непопулярная инициатива и, может быть, даже несвоевременная для сегодняшнего дня. Последние полтора года в нашей стране русофобия достигла невероятных масштабов, но дело тут не в вас, – заверил меня он. – Она вызвана нереализованными политическими амбициями Хиллари Клинтон, интересами военно-промышленного комплекса, крупного бизнеса, Голливуда и иностранных лоббистов. Слишком многие, к сожалению, получают выгоду от бесконечного состояния войны – по всему миру и, в частности, с Россией. Но поверьте, американский народ не разделяет этих взглядов и в подавляющем большинстве устал от войн, причины которых чаще всего даже не может объяснить. Эти войны разрушили нашу страну и множество американских семей. Мы много слышим о разлучении родителей-иммигрантов со своими детьми на наших границах, но никто не говорит о том, как американские дети остаются брошенными, когда их отцы уходят на фронт, а родители теряют своих детей, которые гибнут в бесконечных военных конфликтах, которые Америка ведет за границей. Гражданский диалог очень важен. Вы, верно, помните, Мария, что даже в разгар холодной войны президент Эйзенхауэр говорил, что люди, которые напрямую не контактируют, склонны подозрительно относиться друг к другу, а отсюда – сперва незначительные конфликты, которые могут перерасти в более крупные войны. Я против войн, а потому считаю, что у нас с Россией должен быть диалог. Эти «дружеские ужины» и могли бы стать первым шагом, площадкой для переговоров между людьми разных стран, но схожих взглядов. В Америке сейчас – новая администрация, и она, кажется, готова к такому диалогу [14] George D. O’Neill Jr. For Peace With Putin, End America’s Pointless Wars// The American Conservative. July 9, 2018// https://www.theamericanconservative.com/articles/for-peace-with-putin-end-americas-pointless-wars/ . Не политики, а прежде всего писатели и философы, настоящие патриоты, понимающие ценность мира, должны быть его участниками.

Признаюсь, что пламенная речь Джорджа тронула меня до глубины души, и я согласилась помочь ему в организации встреч, одна из которых прошла зимой 2017 года и, как вы знаете, Кевин, стала теперь основанием моего обвинения в деятельности иностранным агентом в пользу: России. но, позволю себе подчеркнуть, что я уж тогда больше агент США, потому что все эти мероприятия проводились по инициативе американца, верящего в мир между нашими странами. Джордж, кстати, сам предложил взять на себя часть расходов, связанных с моим обучением. Для него, очень состоятельного человека, это было не впервой, у Рокфеллеров есть несколько благотворительных фондов, которые помогают талантливым ученым. В магистратуре я узнала очень много полезного об американской истории и взаимоотношениях Америки и России, написала десятки эссе по этой теме, одно из которых теперь тоже – свидетельство моей вредительской деятельности в отношении американского государства.

В комнате для допросов повисла долгая пауза, пока, наконец, в разговор не вмешался прокурор Кенерсон:

– Но, Мария, вы же не зарегистрировались иностранным агентом…

– Да, господин Кенерсон, я понятия не имела, что для этого нужно регистрироваться. Я много читала книг об американской демократии и думала, что это называется свободой слова и правом народа мирно встречаться и делиться мнениями. Вы можете назвать меня наивным человеком, но я не преступник.

Я замолчала. Больше сказать тут было нечего.

– Я отведу вас обратно в камеру, – Кевин поднялся, а за ним и я, покорно сделав шаг в угол, где на меня надели наручники.

Когда меня вернули обратно в камеру, было уже время ужина. Надзиратель был немилостив, а потому мое окошко замуровали на весь оставшийся вечер. От долгого сидения взаперти и тяжелых мыслей мне стало совсем нехорошо. Бывали такие моменты, когда ты думаешь: «Все, я больше не могу. Господи, только выпустите меня отсюда», – и становится трудно дышать, бетонные стены, кажется, начинают придвигаться все ближе, так и норовя зажать тебя в своих смертельных объятьях. Это был именно этот момент. Чтобы хоть как-то отвлечься, мне нужно было увидеть людей, пусть вдалеке, и понять, что я не одна. Я подошла к окошку в двери и лбом прислонилась к холодному стеклу. В коридоре подметала пол совсем молоденькая девушка-латиноамериканка с рассыпавшимися по плечам длинными иссиня-черными кудряшками. Она подметала пол и пела на испанском что-то очень радостное и ритмичное себе под нос. От Хелен я знала, что девушку зовут Чикита, что на испанском означает «малышка», ей чуть больше двадцати, и ее дело как-то связано с деятельностью преступной группы, совершившей серию громких убийств. Ее роль в этом деле мне была неизвестна. Я постучала в дверь, девушка отвлеклась, улыбнулась мне и жестом головы кивнула, мол, чего тебе. Я прислонилась к щелке и прокричала:

– Чикита, мне что-то совсем плохо. Расскажи, как ты держишься?

– Бутина, а у меня сегодня радостный день! – громко и задорно ответила она. – Сегодня Господь спас меня – мне дали пожизненное!

Я побледнела, не понимая, почему же тогда она так радостно улыбается – на таблетках, что ли, или совсем сошла с ума, но Чикита развеяла мои сомнения, продолжив:

– Мне светил электрический стул, Бутина, а Господь даровал мне еще один шанс, и на этот раз я его не упущу. Я десять месяцев сидела в одиночке, но видишь, все ж хорошо – пережила. Ты держись, Бутина, с тобой все будет хорошо, ты ж русская, а значит, сильная – справишься. Хрен им!

И она стала медленно удаляться от моей двери, продолжив свою песню с метлой в сторону лестницы. Я развернулась спиной к двери, прислонившись к ней, сползла по холодному железу вниз на бетонный пол и еще долго сидела, коря себя в том, какое же я ничтожество, ною тут со своими всего-ничего пятнадцатью годами, когда меня поддерживают люди, ходят консулы, посещают друзья и адвокаты. А вот эта девочка, совсем ребенок, к ней некому приходить, у нее нет семьи, но она нашла в себе силы и сражается за жизнь с улыбкой и благодарностью за каждый прожитый день. Чикита навсегда останется в моем сердце примером настоящего мужества. Она же станет моей первой латиноамериканской ученицей.