Хаим Бермант - Влиятельные семьи Англии [Как наживали состояния Коэны, Ротшильды, Голдсмиды, Монтефиоре, Сэмюэлы и Сассуны]

Он унаследовал от деда долю его грубости, вошедшей в поговорку, но может быть и необычайно обходительным. Пожалуй, он больше уважает людей с характером, нежели с положением. Как-то раз один редактор попробовал встретиться с ним, не предупредив заранее, но получил от ворот поворот, однако молодых журналистов он принимал с теплом и добродушием. Он переменчив и непредсказуем. Ричард Кроссмен, бывший министр кабинета, несколько раз встречавшийся с ним, заметил в газете «Нью стейтсмен»: «Уговорив Виктора Ротшильда уйти из „Шелл” и возглавить свой новый мозговой трест, Тед Хит тем самым воспользовался опасным советом и посадил, так сказать, „тигра в танк”. Это новый вид воина из Уайтхолла, сочетающий в себе выдающиеся научные заслуги и энергию управленца с диалектической бесовщиной, которая при всякой встрече (почти) лишает меня дара речи. Это Линдеман и Балог [109] Вероятно, имеется в виду Хуго Линдеман – немецкий политик и депутат рейхстага, социал-демократ, автор трудов по социалистическому движению, самоуправлению и политэкономии; Томас Балог – английский экономист венгерского происхождения, экономический советник лейбористской партии, критик политики, ориентированной на потребление и максимизацию прибыли. в одном флаконе, притом усиленные налетом сардонического магнатства. Фурии, разбуженные „профессором” при Черчилле и Томасом Балогом во время его пребывания в кресле премьер-министра, – это ничто по сравнению с теми скандалами, которые, вне всяких сомнений, разразятся, как только лорд Ротшильд всерьез возьмется за дело под защитой секретариата сэра Берка Тренда. Я поздравляю премьер-министра с этим в высшей степени рискованным назначением».

Лорд Ротшильд в свои шестьдесят – крепкий и энергичный, но довольно нервный человек с круглым, несколько пухловатым, но все же красивым лицом. У него драчливый подбородок, который выглядит небритым, даже когда побрит. Он нетерпелив, плохо переносит глупцов и большинство людей считает глупцами, пока они не докажут обратного. Это способно напугать, но его взгляд, мягкий, добродушный и немного усталый от забот, пожалуй, лучше всего выдает его характер.

Его отец, достопочтенный Чарльз де Ротшильд, приятный, доброжелательный, непритязательный человек, поступил в семейный банк после окончания Кембриджа. Он был автором книги «Синопсис британской сифонаптеры». Как и его брат, второй лорд Ротшильд, он был зоологом, но, в отличие от брата, ограничивался в исследованиях мелкими живыми существами и, кроме того, делал это в свободное время. Он продолжал работать в банке, по собственными словам, «из чувства сыновней привязанности» и вздыхал о далеких странах, где водятся экзотические блохи. «Если бы я мог поступать по-своему, в Англии меня видели бы нечасто, – писал он. – Чего мне действительно хотелось, так это жить на каком-нибудь приятном острове или поселиться в Японии или Бирме и стать профессиональным охотником за букашками».

Лорд Ротшильд – авторитет в области физиологии, доктор наук и действительный член Королевского научного общества.

Он родился в городском особняке своего отца в Кенсингтон-Пэлис-Гарденс, учился в Хэрроу, преуспел и в учебе, и в спорте и в семнадцать лет выступал за крикетную команду графства Нортхэмптон. Он получил стипендию в Кембридже, где с отличием сдал экзамены за курс английского языка и литературы, потом переключился на науку и был избран действительным членом Тринити-колледжа. А еще у него нашлось время для того, чтобы стать хорошим джазовым пианистом.

Как и отца, сыновняя привязанность привела его в банк, но, в отличие от него, он там не остался. Отбыв бессмысленный срок на аффинажном заводе, он вернулся в Кембридж к научным исследованиям.

В начале войны он поступил на работу в министерство военного снабжения, занялся взрывчатыми веществами и получил Георгиевскую медаль за «опасный труд в опасных обстоятельствах», как говорится в официальном представлении к награде. Он участвовал в демонтаже первых немецких магнитных мин, которые срывали союзные морские поставки, и, так как в ходе операции мог взорваться в любую минуту, все подробности проговаривал для записи на магнитофон.

В 1948 году его назначили председателем Совета сельскохозяйственных исследований, и в 1965 году он стал главой и координатором всех химических разработок в концерне «Роял датч – Шелл». Это один из важнейших научно-исследовательских постов в мире, и, занимая его, он распоряжался бюджетом в размере свыше 34 миллионов и штатом научных сотрудников числом более 5 тысяч человек.

После смерти отца Виктор унаследовал 2,5 миллиона фунтов, а в 1937 году – титул после смерти своего бездетного дяди Лайонела Уолтера. Похоже, оба наследства нервируют его, ведь он против привилегий. «Я не считаю, что люди должны иметь много денег, если только сами их не заработали», – как-то сказал он. Он заседает в палате лордов от лейбористов, и в 1966 году мистер Гарольд Уилсон предложил ему пост министра промышленных технологий, который он с сожалением отклонил. По словам Ротшильда, в «Шелл» бюджет побольше и есть свобода действий.

Хотя формально он является ученым, его работа в «Шелл», не считая долгосрочного планирования разработок, состояла в распределении средств, и он не мог бы активнее участвовать в финансовых делах, даже если бы работал в Нью-Корте. Такое впечатление, будто деньги сами идут за Ротшильдами, даже если они не идут за деньгами.

Лорд Ротшильд женат второй раз, и, хотя он не ходит в синагогу и не соблюдает обрядов, его первая жена Барбара Хатчинсон перешла в иудаизм по всем ортодоксальным правилам.

Его вторая жена Тереза Мейор не еврейка. У него трое детей от первого брака, который окончился разводом, и трое от второго.

Сара, старшая дочь, в 1950-х, пока училась в Оксфорде, мелькала на страницах светской хроники. Она жаловалась, что в Оксфорде мужчины не романтичны и редко дарят цветы (и получила за свои страдания пару кочанов цветной капусты). Она работала моделью в бутике Диора, организовывала модные показы и – это входило в последний этап образования любой блестящей девушки того времени – работала в кофейне. В колледже Святой Хильды, где она училась, ее временно отстранили от учебы за то, что она провела ночь на танцах, и она бросила учебу, так и не получив диплома.

Как бы в качестве компенсации Эмма, ее сестра по отцу, в пятнадцать лет получила две стипендии на учебу в Оксфорде и Кембридже, выбрала Оксфорд и в шестнадцать лет поступила в Сомервиль-колледж, став, вероятно, самой юной студенткой со времен войны. В детстве она была очень смышленой и не по годам развитой, и отец не жалел сил, чтобы дать ей наилучшее образование.