Филип Норман - Пол Маккартни. Биография

Отец Мэри Оуэн, который зарабатывал доставкой угля на дом, был уроженцем графства Монахан, перебравшимся в Англию на рубеже веков и сменившим свою фамилию Мохан на не столь явно ирландскую Мохин. Свою мать — печальное предзнаменование будущих событий — Мэри потеряла в десятилетнем возрасте, оставшись с двумя братьями, Уилфредом и Биллом (две ее сестры умерли еще в детстве). Отец женился, завел новую семью, но мачеха не любила Мэри, и той скоро пришлось начать самостоятельную жизнь.

С такой историей, пожалуй, неудивительно, что она сделала своим призванием заботу о других. В четырнадцать лет Мэри устроилась медсестрой-стажером в больницу на Смитдаун-роуд. Впоследствии, пройдя трехлетнее обучение в больнице «Уолтон дженерал» на Райс-лейн, она получила диплом медицинского работника и уже в двадцать четыре года стала старшей медсестрой.

Когда Мэри познакомилась с Джимом Маккартни, ей был тридцать один год — возраст, в котором большинство тогдашних незамужних женщин уже смирялись с пожизненным статусом старой девы. Но для стоявшего на пороге сорокалетия Джима эта женщина с ее кротким, мягким характером и типично ирландской миловидностью — того сорта, что предполагал наличие в роду испанцев или итальянцев, — представляла очень удачную партию. Тем не менее инициативу в процессе ухаживания взяла на себя именно Мэри. «Папа рассказывал, что мама ему очень нравилась и он с ней долго ходил на свидания, — вспоминал позже Пол. — Потом вдруг понял, что она его все время просит брать с собой на танцы… Ходит по всяким увеселительным заведениям, хотя сама не из таких. Оказалось, что это потому, что там играл отец. Она везде за ним бегала, прямо как фанатка. [Позже] я уже стал думать: „Боже мой, так вот откуда у меня все это!“»

Роман мог закончиться, почти не начавшись, ибо Мэри воспитывалась в католичестве, а Маккартни были протестантами. Среди ирландского населения Ливерпуля межконфессиональная вражда была не менее острой, чем на оставленной родине; и католики, и «оранжисты» устраивали показательные парады и шествия, которые обычно заканчивались насилием, а смешанные браки вызывали осуждение с обеих сторон. Однако Мэри по сути была лишена тесного семейного круга, и мешать ее решению было некому. Плюс Джим заявил, что он агностик. В апреле 1941 года они поженились в католической церкви Св. Свитина.

Их первый ребенок, мальчик, родился 18 июня следующего года в больнице «Уолтон дженерал». Мэри когда-то была старшей сестрой в здешнем родильном отделении, поэтому ей сделали подарок в виде места в частной палате. Когда ребенок появился на свет, из-за гипоксии мозга у него случилась белая асфиксия и всем показалось, что он не дышит. Акушер уже приготовился объявить о смерти, когда ассистирующая сестра, хорошо знавшая Мэри и такая же католичка, стала усердно молиться; через несколько мгновений младенец ожил.

Джим дежурил по пожарной части и добрался до больницы лишь несколько часов спустя, когда ребенок уже вовсю дышал и перестал быть мертвенно-бледным. «Он был с одним открытым глазом и клекотал, как птица, — вспоминал потом его отец с истинно ливерпульской бесцеремонностью. — Когда его подняли мне показать, он был похож на кусок мяса с бойни».

Услышав о чуде, случившемся ранее, Джим не стал возражать, когда Мэри захотела крестить ребенка по католическому обряду. В качестве первого ему дали имя отца и прадеда — Джеймс, а в качестве среднего — имя святого Павла, под которым он и станет всем известен.

Первым домом Пола стали несколько меблированных комнат в Энфилде, номер 10 по Санбери-роуд, недалеко от кладбища, где были похоронены сотни ливерпульцев, ставших жертвами воздушных налетов. Джим вскоре уволился с военного завода и пошел работать инспектором в санитарном управлении муниципалитета — следить за тем, чтобы сборщики мусора не укорачивали свои маршруты. В городе, где 20 тысяч единиц жилья были разрушены бомбами, пристроить семью было постоянной проблемой. Маккартни сменили еще четыре временных адреса на обоих берегах реки Мерси, не задерживаясь нигде дольше чем на несколько месяцев. Проблема стала еще насущней в январе 1944-го, когда Мэри вернулась в «Уолтон дженерал», чтобы родить второго сына, Питера Майкла, которого все всегда будут звать Майком.

С окончанием войны A. Hannay & Son вновь открылись, и Джим вернулся к своей прежней работе — продаже хлопка. Однако после пяти лет войны на рынке хлопка царил глубокий упадок, и теперь ему удавалось приносить домой лишь шесть фунтов в неделю. В дополнение к заработку мужа Мэри, с ее профессиональной подготовкой, устроилась в местный орган здравоохранения патронажной сестрой — обеспечивать домашний уход для нетяжелых больных.

В 1947 году, когда Полу еще не исполнилось пяти, ей дали место сестры по родовспоможению на дому при новом жилом микрорайоне в Спике, примерно в восьми милях к юго-востоку от центра Ливерпуля. Главный плюс работы заключался в том, что по месту ей полагалось бесплатное муниципальное жилье. Когда Маккартни переехали в свой новый дом, номер 72 по Вестерн-авеню, микрорайон был достроен только наполовину и представлял собой пустырь с разбитыми дорогами и кирпичными коробками без крыш. Уже тогда наделенный ярким воображением, Пол представлял себя и родителей с братом «семьей американских пионеров в крытой повозке».

Одно из его самых ранних воспоминаний — ощущение холода: пронизывающий зимний ветер с Мерси, жжение потрескавшихся губ, оголенные уши, а также колени — из-за коротких штанишек, на которые были обречены в ту пору все дети мужского пола.

1947 год в Британии был самым тяжелым из послевоенных лет. Нацию, жившую в режиме строгой экономии, разоренную и истощенную войной, казалось, лишили всего: тепла, продуктов, веселья, любого цвета, кроме мутного черно-белого цвета кинохроники. И Ливерпуль с множеством разрушенных зданий и зияющих воронок выглядел столицей этой аскетической жизни. Как и у большинства городских детей, главными игровыми площадками для Пола и Майка были места бомбежек, на ливерпульском наречии — которое отказывается принимать что-либо слишком всерьез — известных под уменьшительно-ласкательным названием «bombies» .

В доме 72 по Вестерн-авеню холодно не было никогда: двое сыновей Мэри Маккартни жили в окружении безмятежности и любви, которых она сама была лишена. Пол потом вспоминал, как мать «все время обнимала и целовала» его, но также и то, как по-медсестрински быстро и умело она делала все, что необходимо, если он или его брат приходили с ушибом или ссадиной или если вдруг у них поднималась температура. Более успокаивающей, чем даже объятия, была уверенная точность ее движений — то, как она управлялась с бинтом или лейкопластырем или энергично встряхивала градусник, прежде чем засунуть его под язык.