Михаил Шмелев - Фронтовая юность

Бой продолжался. Бойцы, встретив сопротивление противника, залегли. Комбат Бидненко, находясь на своем НП, сорвал с дуба прошлогодний лист, повертел его в руках, затем не спеша достал из кобуры «ТТ» и уверенной походкой направился к передовой цепи. Кругом свистели пули. Одна из них задела полу шинели. Бидненко понимал: в ходе боя наступил такой момент, когда только его личный пример может поднять подчиненных в атаку. Отстал ординарец, раненный в ногу, а комбат все шел и шел. Поравнявшись с окопавшимися бойцами, во всю силу легких запел:

В едином порыве встали бойцы, подхватили слова гимна, зовущего к борьбе. И гитлеровцы дрогнули.

По пятам врага рванулись наши воины. Сулейманов первым вскочил в крайний дом Кунерсдорфа. На помощь ему поспешили товарищи. Вскоре сюда пробрался и Кирдан. Комбат Бидненко расположился на крыше часовни, откуда хорошо просматривались не только дома и улицы, но и окраины деревни.

К Бидненко прибежал с запиской связной командира полка. Прочитав записку, комбат вызвал капитана Кирдана, а находившемуся рядом ротному Савченко отдал распоряжение выделить взвод лейтенанта Леонтьева для выполнения задания командира полка.

Оказывается, в двух километрах северо-западнее деревни разведчики обнаружили полевой аэродром. Они доложили командиру полка, что на летном поле находится много самолетов, что гитлеровцы роют ямы и закладывают в них фугасы.

Взвод лейтенанта Леонтьева, в котором находился и капитан Кирдан, нашел в обороне аэродрома брешь и напал на техников и летчиков, занимавшихся подготовкой к уничтожению самолетов. После небольшой перестрелки гитлеровцы сдались. На аэродроме оказалось 25 исправных Ме-109 и один Фокке-Вульф-190. Выяснилось, что самолеты не могли взлететь: у гитлеровцев не было горючего.

Противник произвел перегруппировку своих сил. После ожесточенной артиллерийской подготовки в контратаку перешли эсэсовцы дивизии «Великая Германия».

Ураганным огнем встретили их воины нашего полка.

Метко стрелял из своего «максима» Дмитрий Сенько. Гитлеровцы попятились назад и залегли. Вновь начался артиллерийский и минометный обстрел. Осколком разорвавшейся мины Сенько был ранен в ногу, но отважный воин продолжал посылать в сторону врага одну за другой пулеметные очереди. Он хорошо помнил рассказ капитана Кирдана о том, как на этом месте почти двести лет назад русские войска, идя на Берлин, разбили прусскую армию. Он помнил и теплые слова Згоржельского при приеме его в партию: коммунист — это человек сильной воли, несгибаемого мужества. Он знал, что если уйдет отсюда, то гитлеровцы возвратятся в Кунерсдорф, и, чтобы снова занять этот населенный пункт, потребуются большие жертвы.

Стреляя, Сенько не заметил, как кончились патроны. Пулемет смолк. Гитлеровцы снова поднялись в атаку. Стиснув зубы, Дмитрий стал отбиваться гранатами. Бросив последнюю лимонку, он потерял сознание и упал на раскаленный ствол пулемета…

Противник все же проник в наше расположение. Но этот временный успех оказался для него роковым. К месту событий подоспели минометчики капитана Анищенко из соседнего 965-го стрелкового полка.

В этом бою отличились командир второй роты нашего полка Александр Смородников и его бойцы. Сашу я хорошо знал, восхищался его храбростью. За годы войны он имел одиннадцать ранений и всякий раз, подлечившись в госпитале, возвращался в родной полк. На его гимнастерке ордена и медали вместе со знаками ранения занимали чуть ли не половину груди. Вот и сейчас… Однако расскажу все по порядку. Дело было на железнодорожной станции Кунерсдорф, на которую наши бойцы ворвались, можно сказать, на плечах гитлеровцев. Из-за горящих вагонов послышался резкий выстрел и тут же показался «тигр». Смородников приказал сержанту Сулейманову укрыться за углом вокзала, а когда танк подойдет ближе, взорвать его противотанковой гранатой. Танк медленно продвигался к вокзалу. За ним шли гитлеровцы. Смородников ждал броска гранаты Сулейманова, чтобы атаковать фашистских солдат.

— Кидай! — крикнул командир роты сержанту. — Кидай…

Взрыв потряс воздух. «Тигра» словно подбросило. Он вздыбился, заскрежетал порванной гусеницей.

Старший лейтенант встал. Крикнул: «За мной!» Бойцы устремились в атаку. Достигнув рельсов, Александр упал, тяжело раненный.

Бой за Кунерсдорф закончился. Через день, разминируя строения, саперы сержанта Ивлева нашли истерзанный труп Дмитрия Сенько. Мы похоронили своего боевого товарища на окраине деревни. На свежем песчаном холме прикрепили лист железа, на котором золотистыми буквами отсвечивали слова:

«Боец! Проходя мимо, отдай честь герою Дмитрию Власовичу Сенько, уроженцу деревни Рог, Домановичекого района, Полесской области, погибшему в неравной схватке с врагом».

Политотдел дивизии издал листовку, посвященную подвигу отважного пулеметчика. В ней рассказывалось также о надругательстве фашистов над трупом героя. Листовка поступила в полк, и, читая ее, бойцы клялись отомстить врагу за своего боевого товарища.

Захватив небольшой плацдарм на западном берегу Одера, в районе города Лебус, полк в течение нескольких дней отбивал бесчисленные вражеские контратаки. Бои не прекращались ни днем ни ночью. Противник вел ожесточенный артиллерийский обстрел с фронта и особенно слева — с восточного берега реки. Зенитные орудия, установленные на плацдарме, отражали налеты «фокке-вульфов» и «мессершмиттов». Активно действовала и наша авиация.

Мы встретились здесь со сложной системой оборонительных сооружений противника: сплошными траншеями полного профиля, противотанковыми рвами, надолбами, минными полями, ячейками для «фаустников», дотами. Кроме того, гитлеровцы стянули сюда огромное количество артиллерии.

Немецкие офицеры, захваченные нами в плен, сообщили, что от высшего командования поступили строжайшие приказы: «Стоять! Ждать нового секретного оружия! За каждый шаг назад — расстрел!» Самые лучшие, отборные дивизии поставил Гитлер на защиту Берлина. Части эсэсовцев выдвигались на наиболее важные направления.

Бои на плацдармах вообще отличаются огромным упорством противостоящих сил. В этом мы убедились и на Лучессе, и на Западном Буге, и на Висле. На Одере, последнем большом водном рубеже перед Берлином, бои шли с особым ожесточением. Размер захваченной территории был очень мал, и наши боевые порядки нередко подвергались обстрелу прямой наводкой. В окопах сыро, местами вода доходила до колен. Но самой опасной была переправа через реку. Из-за непрерывного обстрела, а также частых налетов авиации затруднялась доставка боеприпасов и продовольствия.