Евгений Матонин - Сидней Рейли: Жизнь и приключения английского шпиона из Одессы

Еще на шаг назад Рейли отступил 17 октября, предложив чекистам новую идею: он становится «неофициальным посредником» между советским правительством и политическими и деловыми кругами Запада. Более того, писал Рейли, он даже рад отойти от деятельности, которая в последние несколько лет не дала ему ничего, кроме разочарований и неприятностей. «Мой последний опыте “Трестом” до конца убедил меня в бесполезности и нецелесообразности искания какой бы то ни было опоры для антисоветской борьбы как в русских, так и в эмиграционных организациях, — отмечал он в письме к Стырне. — Во мне сложилось довольно сильное впечатление о прочности Советской власти. Поэтому мне приходится смотреть на всю интервенционную политику (какого бы то ни было рода) как на нецелесообразную». Вообще-то, замечал Рейли, он уверен, что в исторической перспективе большевизм обречен на поражение. Но в настоящее время он считает, что попытки его силового свержения ни к чему не приведут.

Однако на все свои предложения он получил решительный отказ. Ему ясно дали понять — не в его положении безымянного «заключенного № 73» строить какие-то глобальные политические прожекты и выдвигать собственные условия. Единственной его надеждой может стать сотрудничество с ОГПУ на условиях чекистов. Другими словами, откровенный рассказ о всем том, что их интересует.

В фильме «Операция “Трест”» есть такой эпизод — Стырне показывает арестованному Рейли газету «Известия» от 25 октября 1925 года и читает из нее заметку, в которой говорится о том, что «известный английский шпион и диверсант Сидней Рейли» был убит при попытке финской границы у деревни Алякюль. После чего разведчик «ломается» и соглашается давать откровенные показания следователям ОГПУ.

«В свое время, — отмечал в одной из своих лекций Ар-тузов, — узнав о крахе Савинкова, Рейли с негодованием заявил газете “Морнинг пост”, что “этим поступком Савинков вычеркнул свое имя из списка почетных членов антикоммунистического движения”». Историк советских спецслужб Теодор Гладков, написавший книгу об Артузове, комментирует эти слова так: «Но теперь, оказавшись в положении Савинкова, Рейли повел себя куда менее достойно. Он рассуждал просто — британская разведка ничем ему помочь не может, следовательно, ему остается одно — давать показания. И он их давал».

Однако такая оценка поведения Рейли совершенно несправедлива по отношению к британскому агенту. Во-первых, история с газетой — это очередной миф. В 1925 году «Известия» не писали о том, что на границе убит Сидней Рейли (разве что чекисты изготовили фальшивый номер газеты, который и показали Рейли). А во-вторых, он сломался не после того, как ему якобы показали сообщения о его собственной гибели.

О том, как, когда и почему Рейли решил начать вести свой «тюремный дневник», нам уже, вероятно, не дано узнать. Так же как и то, сколько всего записей он сделал. Известны «странички из дневника» Рейли в период с 30 октября по 4 ноября 1925 года.

Регулярное ведение дневника требовало от него большого терпения, осторожности и сосредоточенности. Каждый день он делал записи карандашом на небольших листочках папиросной бумаги очень мелким почерком. Затем прятал их в щелях стены камеры, в постели и других местах. Удивительно, но эти записи были обнаружены чекистами при обыске камеры Рейли только после его расстрела.

Он писал по-английски, иногда вставляя русские слова и сокращения. В следственном деле Рейли его «тюремный дневник» пролежал шестьдесят с лишним лет и начал публиковаться только в 1990-х годах. Одним из первых отрывки из него напечатал Юрий Милютин (он же — сотрудник КГБ Игорь Прелин) в статье «Конец шпиона Рейли» в 12-м номере газеты «Совершенно секретно» за 1990 год, а также известный в Великобритании писатель и журналист Филлип Найтли 12 апреля 1992 года в газете «Обсервер», в статье «Как русские раскололи аса шпионажа».

С тех пор, как записи Рейли были обнародованы, среди его биографов не утихает дискуссия — писал ли он их на самом деле или это фальшивка? Если согласиться со сторонниками версии о подделке, то придется отвечать на вопрос — почему тогда он несколько десятилетий просто пролежал в архивах советских спецслужб и ни разу ими не использовался?

Среди тех, кто считает дневник подлинным, существуют, однако, разногласия по вопросу о том, зачем Рейли его все-таки писал. Российский историк Теодор Гладков выдвинул такое предположение: «На самом деле Рейли прекрасно понимал, что его прочитают чекисты. Таким образом он пытался убедить их в своем раскаянии и желании сотрудничать с ОГПУ». Но в таком случае логичнее было бы писать эти записки на русском языке, не дожидаясь, пока чекисты расшифруют и переведут их.

Есть другая точка зрения. Якобы Рейли вел его, прежде всего, для СИС. Чтобы попытаться передать его в Англию и информировать своих коллег о том, что он сказал и что не сказал на допросах — так считает, к примеру, Ричард Спенс. Или же Рейли все же надеялся выбраться из ОГПУ и каким-то образом захватить дневник с собой (версия Эндрю Кука), чтобы продемонстрировать всем, «что он побывал в пасти льва и выбрался оттуда живым и невредимым». Есть еще и третья версия — дневник действительно писал Рейли, но под контролем чекистов. И правдивая информация в нем перемешана с дезинформацией, которую он вносил в него по указаниям чекистов.

Что касается автора этих строк, то он, во-первых, считает, что дневник написан самим Рейли, а во-вторых, это было сделано им втайне от сотрудников ОГПУ. Для чего? Ну, скорее всего, действительно с целью как-то передать его в Англию. Однако не исключено, что Рейли ставил перед собой и другую задачу. Он вполне мог просчитать, что его записи, спрятанные в камере, чекисты рано или поздно обнаружат. Как они поступят, даже если это произойдет после его расстрела? Скорее всего, приобщат к делу. И тогда, рано или поздно, они станут доступны исследователям и прольют свет на его последние дни жизни. Да, это может произойти очень и очень нескоро, но когда-нибудь все-таки произойдет.

Другими словами, Рейли мог писать свои записки «для истории». Он не мог не учитывать самого трагического для себя развития событий и понимал, что эти папиросные листки бумаги будут когда-нибудь единственными оставшимися свидетелями того, что происходило с ним в тюрьме ОГПУ. И если все было так, то расчет Рейли оказался точным.

Первая запись в дневнике Рейли датируется 30 октября 1925 года. Этот день и стал решающим — именно тогда чекистам удалось все-таки сломать его. И вовсе не демонстрацией газет с сообщениями о его гибели.

Рейли пишет: «Еще один допрос поздно днем. Переоделся в рабочую одежду. Вся личная одежда унесена. Сумел сохранить второе одеяло. Разбудили, велели взять пальто и фуражку. Комната внизу, около ванной. Все время нехорошее предчувствие от этой железной двери. Присутствующие в комнате: Стырне, его товарищ, тюремщик, молодой парень из Владимирской губернии, палач, возможно, кто-то еще. Стырне сообщил мне, что Коллегия ГПУ пересмотрела приговор и что, если я не соглашусь сотрудничать, приговор будет приведен в исполнение немедленно. Сказал, что это не удивляет меня, что мое решение остается то же самое и что я готов умереть. Стырне спросил, не хочу ли я иметь время на размышление. Ответил, что это их дело. Дали один час».