Элисабет Осбринк - 1947. Год, в который все началось

Лорд Луис Фрэнсис Альберт Виктор Николас Джордж Маунтбеттен, для друзей Дикки, дает согласие. Разумеется, он играет в поло. Задача подвести Индию к следующему этапу видится ему как последний семиминутный период в матче, где его команда проигрывает. В письме кузену, британскому королю, my dear Bertie [17] Дорогому Берти ( англ .). , он резюмирует ситуацию: « The last chukka in India — 12 goals down » [18] Последняя чукка в Индии — 12 пропущенных мячей ( англ .). Чукка — период, тайм в конном поло (7 ½ мин.). .

Вообще-то у него совсем другие планы, нежели ликвидация Британской империи. Он намерен восстановить честь семьи, ведь его отца, немецкого принца Людвига Баттенбергского, вынудили во время Первой мировой войны с позором уйти из флота по причине антинемецких предписаний. Назначение вице-королем сейчас весьма некстати.

Кузен Берти понимает дилемму. В письме он отвечает, что Дикки, конечно, может вернуться в британский флот и через два года, после Индии, но тогда ему, конечно, будет труднее после долгого отсутствия возобновить карьеру во флоте. И лорд Маунтбеттен принимает окончательное решение. Британское правительство, разумеется, дает ему восемнадцать месяцев, чтобы ликвидировать британскую верховную власть в Индии, но у него и в мыслях нет затягивать the last chukka так надолго. Он ускорит темп.

Сейчас лорд Маунтбеттен собирает надежную команду и готовится к отъезду. Ему нужны добрые советы, и не только касательно одежды. «Кажется, они там немножко леваки? — спрашивает он у одного из друзей. — Может, надеть будничный костюм?» Друг решительно не советует:

«Ты — последний вице-король. Особа королевской крови. И должен надеть самый стильный мундир со всеми наградами, а встретить тебя должны с максимально пышными церемониями».

Так и происходит. В субботу 22 марта лорд Маунтбеттен с женой и дочерью выходит из самолета на аэродроме в Дели и принимает из рук Джавахарлала Неру букет алых роз. Последняя чукка начинается.

Нацистская система — это закрытая система, где дозволено высказывать лишь определенные мысли, а насилие есть валюта во вселенной страха. В этой системе нет места ни ошибкам, ни заблуждениям, ни разговорам. Ее движущая сила — ненависть.

Закон сохранения энергии, применим ли он здесь? Закон, постулирующий, что энергию невозможно ни уничтожить, ни создать, совокупное ее количество всегда неизменно.

Йоханн фон Леерс и Пер Энгдаль. В мировых архивах, в документах, касающихся их обоих, этот второй послевоенный год почти не упоминается. Словно 1947-го вообще не было, словно на его месте — разрыв в их линиях жизни. Но если время — карта, мы можем задним числом развернуть его, поднести ручку к бумаге и поставить точку там, где они встречаются, беседуют и расстаются. Затем оба как бы исчезают, точно надев кольцо из саги профессора Джона Роналда Руэла Толкиена, которую тот в эти дни представляет своему издателю.

Намеки, домыслы и отдельные факты о действиях этих двух людей задокументированы в архиве ЦРУ, в архиве полиции безопасности в Стокгольме, в Федеральном архиве в Берлине, в российских архивах, в Иерусалиме и т. д. Исследователь может обратиться туда, затребовать все, что есть в наличии, получить охапку документов и все равно остаться лишь с множеством вопросительных знаков и фрагментов. В развалинах Европы вполне можно спрятаться, и Йоханн фон Леерс прячется. Пер Энгдаль тихо ждет в тени. Допустимы лишь легкие движения.

Энергия постоянна, однако принимает новые формы. Встреча фон Леерса и Энгдаля — еще и точка во времени, от которой протягиваются нити в будущее, добавляются другие имена, но мечтания все те же: новая Европа, единый континент. Без классов. Без партий. Индивид подчинен коллективу. Авторитарные движения, где руководитель однозначен в своих решениях и время не растрачивается на медленные, неудовлетворительные демократические процессы. Единый организм, гармонично белый. Нация Европа, по выражению лидера британских фашистов Освальда Мосли.

В порту Балтимора стоит «Президент Уорфилд», крепкий белый пароход, предназначенный для увеселительных прогулок по Чесапикскому заливу. Сейчас там демонтируют просторный бальный зал, чтобы разместить на его месте тысячи простых спальных мест, многоэтажных деревянных нар, и заготавливают спасательные жилеты. Больше никаких напитков и танцев, никаких спокойных речных прогулок. Бортовые поручни оборачивают колючей проволокой, корпус укрепляют стальными листами, устанавливают трубчатые конструкции, чтобы в случае чего встретить возможного агрессора потоками перегретого пара.

Документы с грифом «совершенно секретно» курсируют между ответственными сотрудниками британского министерства иностранных дел. Еврейское агентство настаивает, чтобы британские власти увеличили квоту на въезд переселенцев в Палестину. По всей Европе в лагерях беженцев ждут люди — изолированные в своем стремлении к жизни, к новой жизни. В Палестину пропускают ежемесячно лишь 1500 человек, это слишком мало, дело продвигается медленно, так нельзя. Гуманитарная катастрофа и прочая.

Но британцы непоколебимы. И причин для этого у них больше прежнего. Например, арабские лидеры только что потребовали полного прекращения еврейской иммиграции. Британцы ответили отстаиванием статус-кво, а поскольку арабы не протестуют, англичане делают вывод, что установленная квота переселенцев принимается.

«Мы очень и очень хотим избежать серьезного разлада между британцами и арабами в ООН, — отмечают англичане после беседы с арабскими лидерами. В особенности решающую роль играют лидеры палестинцев. — Верховный муфтий может отреагировать весьма резко».

Кроме того, британцы уже дали отрицательный ответ на особый запрос президента Трумэна о том, чтобы пропустить в Палестину 100 000 евреев.

Ответ сионистам из Еврейского агентства, стало быть, тоже «нет». Не более 1500 переселенцев в месяц, и точка. Палестинская проблема ставится перед ООН как взведенная мина, британцы же осторожно выжидают и хотят сохранить с арабами по возможности самые добрые отношения. Есть ли тут связь с импортом нефти? Top secret [19] Совершенно секретно ( англ .). , как уже сказано.

Мальчику Йосефу надо сделать выбор между знакомым и неведомым. Он может выбрать себе будущее, устроенное в соответствии с антирелигиозным сионизмом, будущее с новыми коллективными идеями, где его сиротство есть норма, более того — самоочевидность. Или совсем другое: будущее возвращения. К прежнему имени, прежнему языку, прежнему сумраку в прежних комнатах, своего рода одиночество в стране, которая превращается в коммунистическую диктатуру. Ему десять лет, и он должен принять решение.